В чем заключается предельное зло коммунизма?
В начале февраля каждого года проходит передвижной праздник Собора новомучеников и исповедников Церкви Русской, для многих православных это единственный день в году, когда они все-таки вспоминают об уникальных людях ХХ века, которые в ситуации всеобщего отступления русского народа от Бога «не преклонялись пред Ваалом» и «не лобызали его» (3 Цар 19:18), тем самым оправдав существование России и русского народа на будущее. В этот день много важных, правильных и проникновенных слов говорится с амвонов русских храмов об этих великих святых, но периодически возникает ощущение некоторой недоговоренности, недосказанности, недопроговоренности.
В чем, собственно, главный пафос их подвижничества и бездонного греха их мучителей именно с православной точки зрения? Стоит заметить, что эта недопроговоренность касается практически всех тех, связанных с советским экспериментом над Россией в целом и гонениями на Церковь в особенности. Ну мало ли в истории человечества было репрессий одной части общества над другой, мало ли творилось всевозможных насилий и несправедливостей, только в этом ли все дело или все-таки в нечто большем? Иными словами, в чем заключается главное, конечное, предельное зло с православной точки зрения, которое коммунисты в ХХ веке причинили России?
Ответ на вопрос, в чем заключается главное, конечное, предельное зло, причиненное коммунистами России, именно с православной точки зрения, на самом деле лежит на поверхности, для его выяснение никаких особенных глубокомысленных операций совершать не надо, достаточно просто знать и понимать те причинно-следственные связи, на которых основано все православное мировоззрение. Но поскольку, к крайне прискорбному сожалению, даже в нашей Церкви православное христианство нередко проповедуется в весьма размытой, расплывчатой и разбавленной версии, скорее похожей на адаптированное и сокращенное изложение православия “для детей дошкольного и младшего школьного возраста”, то в головах очень многих регулярных прихожан православие в целом сводится, как правило, к двум простейшим вариациям – либо к некой традиционной этнокультурной идентичности, либо к некоему набору “морально-нравственных” установок. Короче говоря, православие это либо про традицию, либо про этику, либо про то и другое вместе. И ведь ничего плохого, на первый взгляд, ни в первой, ни во второй редакции православия нет – можно только мечтать о том, чтобы большинство наших граждан искренне исповедовали православную веру хотя бы в таком поверхностном изводе. И православие как “просто традиция”, и православие как “просто нравственность” могут быть самыми первыми, самыми низкими, самыми неустойчивыми, но все-таки “ступеньками” на пути восхождения к реальному православному вероучению. Просто нужно хотя бы самому себе отдавать отчет в том, что это – НЕ-православие: не в том смысле, что это еще “неполное”, “неполноценное” православие, а вообще – НЕ-православие. Действительно, можно регулярно “ходить в церковь”, соблюдать все канонические правила и традиционные церковные обычаи, а также максимально стараться быть “хорошим человеком”, но при этом не быть православным христианином, т.е. НЕ исповедовать реальное православное вероучение, которому учит Церковь в своем Священном Предании.
Где же в таком случае проходит главная демаркация между таким неосознанным, неотрефлексированным, стихийным, прямо скажем – обывательским псевдоправославием, и реальным православным христианством, без адаптации для детей и людей с ограниченными когнитивными возможностями? Главная демаркация проходит там, где заканчивается редуцированное православие как “просто традиция” или “просто нравственность”, и начинается настоящее Православное Христианство как ОНТОЛОГИЧЕСКОЕ МИРОВОЗЗРЕНИЕ, Православие как ОНТОЛОГИЯ – как учение о реальном, действительном, объективном Бытии, как изложение реальной, объективной, независимой от нашего сознания картины мира, внутри которой существуют все люди и вне которой ничего нет и не может быть. Это именно то основание православного вероучения, без которого любые рассуждения о традиции или нравственности остаются не более, чем личными благопожеланиями. Поэтому любой вопрос с православной точки зрения о том, почему что-либо (например, большевистская революция, либеральная реформа или приятная вечерняя прогулка) в конечном, предельном, финальном счете является злом или, наоборот, благом, упирается именно в онтологию – в реальную картину мира.
Самый частый ответ на вопрос о конечном зле, принесенном коммунистической революцией России, заключается в том, что коммунисты полностью разрушили историческую Россию, извратили русскую культуру, убили золотой генофонд русского народа. Редкий русский православный патриот не подпишется под этим ответом, но в таком случае всё зло коммунизма заключается только лишь в уничтожении ОДНОЙ ИЗ многих стран мира, за которую нам крайне обидно, потому что мы отождествляем себя с этой страной, осознаем себя ее наследниками и продолжателями. Конечно, от человека, испытывающего страстные чувства к чему-либо или кому-либо (в данном случае страстные чувства к своей родине и своему народу), очень наивно требовать “объективно” взглянуть на предмет своей страсти со стороны, осознать, что все мироздание к нему не сводится. Но все-таки, именно христиане патриоты должны были бы понимать, что ни один народ и ни одна страна сами по себе не могут быть высшей онтологической ценностью, и видеть конечное зло какой-либо идеологии только лишь в уничтожении одной из стран или одной из национальных культур совсем недостаточно. Здесь должен быть какой-то иной, более глубокий план, нечто более фундаментальное, чем просто переживания об исчезновения одной из многих стран, пускай даже самой прекрасной на свете. Иными словами, если разрушение исторической России это некое абсолютное, предельное зло, то какое отношение оно имеет ко всей картине мира, ко всему мирозданию, ко всему человечеству? Почему какие-либо люди, живущие на другом конце Земного шара, какие-нибудь чилийцы или новозеландцы, должны переживать по поводу разрушения России? И если мы признаем, что они совсем не должны по этому поводу как-либо переживать, что, в конечном счете, исчезновение России никак их не касается, тогда мы также должны признать, что наши претензии к коммунистам (как, впрочем, и ко всем врагам России!) – сугубо субъективные, что это лишь наша личная, партикулярная, субъективная, чисто психологическая проблема. И тогда любой человек, никак не соотносящий себя с Россией, не должен нам сочувствовать по этому поводу. Сколько стран и народов в мире есть, столько есть и патриотизмов, и в онтологическом смысле никакой разницы между ними нет: есть клуб любителей России, есть клуб любителей Бангладеша – для мироздания никакой разницы между ними нет. Следовательно, с православной точки зрения видеть предельное зло коммунизма в разрушении исторической России, как просто всего лишь одной из стран мира – логически неверно.
Несколько реже среди православных встречается значительно более правильный ответ – конечное зло, принесенное коммунистами, заключается в том, что они разрушили Россию именно как православную страну, а некоторые еще более правильно уточняют – Россию как вселенский оплот Православия, как Катехон и Третий Рим, что в итоге нанесло “ядерное” поражение всему мировому, Вселенскому Православию в целом. Дабы не множить ответы, включим сюда же и безусловный тезис о том, что дело не только и не столько даже в стране и государстве, сколько в самой Русской Православной Церкви – большевики массово уничтожали всю церковную иерархию, систематически разрушали храмы и монастыри, глумились над всем церковным наследием, буквально выжигали христианскую веру из русского народа. В итоге несколько поколений русских людей выросли в абсолютном безбожии, не зная основ собственной национальной культуры, так что после падения СССР миллионы советских дедушек и бабушек впервые открывали для себя христианство с ноля, как совершенно неизвестную и почти экзотическую религию. Можно ли сказать, что именно этот результат является конечным, предельным, финальным злом, причиненным коммунистической революцией исторической России?
Если да, то мы фактически повторяем первый ответ, только лишь меняя общую этнокультурную идентичность на более конкретную, этнорелигиозную. И, как в первом ответе, наша проблема лишь в том, что мы испытываем крайнюю обиду на коммунистов за то, что они разрушили столь желанный для нас мир, в первом случае Русский мир, во втором случае – Православный мир. Таким образом, мы просто представляем собой некое социальное множество, обиженное на другое социальное множество за то, что оно когда-то одержало над нами победу, разрушило привычный нам мироуклад и заставило жить по своему мироукладу. На это замечание можно возразить, что религиозная идентичность важнее национальной, и что разрушение Церкви и Третьего Рима несравнимо страшнее разрушения России, как просто одной из стран мира. Но тогда давайте проговорим до конца, чем именно оно страшнее? Если тем, что абсолютное большинство русских людей оказались вне своей религиозной традиции, вне православного христианства как такового, то это будет круг в определении (circulus in demonstrando): разрыв с православной верой – зло, потому что это разрыв с православной верой. Если же кто-то уточнит, что разрыв с православной верой это зло, потому что православие это основа русской культуры, тогда мы возвращаемся к первому ответу и вся ценность православия сводится лишь к тому, чтобы быть основой национальной русской культуры.
Между прочим, этот вывод также можно сделать из часто повторяемого и тезиса о том, что именно благодаря принятию единой православной веры появилась единая общерусская культура, что единая Русь родилась в Киевской Крещенской купели, потому что до того русские представляли из себя конгломерат разных народностей с различными языческими культами. Да, этот тезис абсолютно оправдан с исторической и культурологической точки зрения, но представим себе в качестве некой гипотезы, что всевозможные неоязыческие фантасты правы, и задолго до принятия христианства существовала многовековая единая русская цивилизация, с единой религией и единым государством? Следует ли из этого, что русским тогда стоит отказаться от христианства и вернуться к этой единой, “подлинно русской” языческой религии? Или возвращаться к этой религии не стоит только потому, что про нее уже ничего толком неизвестно, а православие нам уже знакомо и привычно? Но если бы эта “единая русская религия” была бы все-таки нам известна, как известная тысячелетняя древнегреческая цивилизация или тысячелетняя древнеримская цивилизация, существующие задолго до обретения греками и римлянами христианства? Если бы у русских была своя тысячелетняя “блистательная” Античность, со всеми своими достижениями, стоило бы тогда русским отказываться от языческой основы свой национальной культуры и принимать иноверное, инородное, пришлое из далеких азиатских земель христианство? Очень советую задавать такие вопросы знакомым православным патриотам и консерваторам – услышите много “интересного”.
Следовательно, с православной точки зрения видеть предельное зло коммунизма только лишь в разрушении самого Православия, как исторической данности, логически неверно. Потому что православное христианство – это не просто про религиозную традицию, культуру и идентичность, а про нечто большее: про реальность как таковую, про то, что есть на самом деле, про онтологические условия и предназначения нашего существования, как такового. Поэтому предельное, конечное, финальное зло коммунизма, причиненное исторической России заключается в том, что лишив значительное большинство русских людей Православной Церкви, коммунисты тем самым, по умолчанию, априори, безоговорочно, можно даже сказать, “автоматически” – лишили десятки миллионов русских людей спасения в Царствии Божием и обрекли на вечное пребывание в аду. Повторяю: отправили десятки миллионов русских людей в ад. Вот в чем итоговое зло коммунистического преступления над Россией, а не просто в лишении какой-то “культурной идентичности” или подрыве какой-то “традиционной нравственности”. Но чтобы осознать этот ОНТОЛОГИЧЕСКИЙ итог коммунистической диктатуры, необходимо принять само православное христианство как ОНТОЛОГИЧЕСКОЕ МИРОВОЗЗРЕНИЕ, а не просто как национальную традицию или просто как набор нравственных установок.
На столь страшный ответ в современной церковной среде (о внецерковной и говорить нечего) вполне предсказуемо можно услышать целый ряд совершенно расхожих риторических возражений, сводящихся к тому, что спасение человека вполне возможно и вне Церкви, вплоть до апокатастасиса, и свидетельствующих только о том, что возражающим требуется основательная догматическая катехизация. Но почему столь элементарный, столь логичный, столь не требующий никаких особых интеллектуальных усилий ответ не приходит в голову не то что каждому первому, а даже каждому третьему из отвечающих на выше поставленный вопрос? Главная проблема в том, что само православное христианство очень редко проповедуется именно как целостное, цельное, внутренне непротиворечивое, онтологическое мировоззрение, каковым оно является на самом деле. И если сам проповедник не совсем уверен в том, что вне Церкви нет спасения, если он сам не видит прямой причинно-следственной связи между принадлежностью к канонической Православной Церкви и реальной посмертной участью человека, то и всё обличение коммунистического террора будет им сведено только лишь к вопросам культуры и нравственности, то есть чисто субъективных переживаний. Более того, сомневающийся в сотериологической эксклюзивности православного христианства священник может не только недостаточно правильно обличать коммунизм, но даже и оправдывать его, как это делают многие национал-большевики и “православные сталинисты”, видящие в советском эксперименте чуть ли не возрождение “подлинной духовности” и “подлинной русскости”. Заметим, во всех этих разговорах про православное оправдание коммунизма присутствуют какие угодно темы – и историософские, и культурологические, и политологические, и геополитические, и социально-экономические, и “морально-нравственные”, и какие угодно еще, кроме самой главной темы – онтологической: каковы последствия коммунистической революции не для русских или нерусских, а для человека как такового, как существа, призванного к вечной жизни с Богом, но наследующего грехопадшую природу прародителей и нуждающегося в спасении, возможном только в единственно истинной Церкви Христовой?
А ведь среди некоторых “православных”, готовых не мытьем, так катаньем оправдать большевистскую революцию, можно встретить даже утверждение о том, что именно благодаря большевикам Русская Церковь очистилась от маловерных и теплохладных священников и мирян, и явила миру сонм новомучеников и исповедников, так что начало советской эпохи это вместе с этим и одна из вершин в истории русского православного подвижничества. Осталось только призвать к канонизации самих мучителей и гонителей, раз уж из-за них столько новых святых появилось. Однако это сверхциничное и заведомо абсурдное утверждение предполагает замалчивание того ужасающего факта, что в те же самые времена, именно “благодаря” большевикам, вместе с множеством святых мучеников и исповедников, появилось несравнимо больше великих грешников и мириады русских людей были лишены спасения, начиная с тех, кто сознательно снял с себя крест, “уйдя в революцию”, и заканчивая их сегодняшними потомками, лишенными православного воспитания и зачастую даже гордящихся тем, что их предки когда-то отправились свергать Бога и строить богоборческий ад на Земле.
Источник: katehon.ru
Pravoslavie.cl