Вымысел и обман

– И, наверное, нет ничего плохого в том, что талантливый режиссер расскажет о ней в своем фильме.– Хорошо, если бы это было так. Фильм Алексея Учителя претендует на историчность, а трейлер озаглавлен ни больше ни меньше как «Главный исторический блокбастер года». Но после его просмотра я, честно признаюсь, не могу понять: зачем авторы сделали это именно так? Зачем дотрагиваться до этой темы вот таким образом? Зачем они заставляют зрителя поверить в историчность напридуманных ими душераздирающих сцен «любовного треугольника», в которых Николай и до, и после женитьбы мелодраматически мечется между Матильдой и Александрой. Зачем императрица Александра Федоровна изображена демонической фурией, идущей с ножом (я не шучу!) на свою соперницу? Мстительная, завистливая Александра Федоровна, несчастная, чудная, великолепная Матильда, слабовольный Николай, бросающийся то к той, то к другой. Объятия с Матильдой, объятия с Александрой… Что это – авторское видение? Нет – клевета на реальных людей. Но и это еще не все. Зачем выдумывать обморок Николая во время коронации с картинно слетевшей с венценосной головы короной? Такой вот «тонкий» намек на будущие потрясения? Зачем заставлять Александра III произносить совершенно бредовую, особенно в его устах, сентенцию о том, что он единственный из Романовых, который не жил с балеринами? На кого рассчитан выплывающий на экран слоган трейлера: «Любовь, изменившая Россию»? На полных идиотов? Зачем, кому они хотят заморочить голову еще одним шедевральным слоганом: «Тайна дома Романовых»? Какая еще тайна? Об отношениях наследника и Кшесинской знал весь светский Петербург. Столетие крушения династии надо непременно встречать душераздирающей голливудской мелодрамой? И тут кстати любовный треугольник с откровенными сценами? При том, что немалая часть наших зрителей будет воспринимать фильм, выпущенный в год столетия революционных потрясений, как реальную историю России. А главное, чего невозможно уразуметь: неужели авторы не понимают, что все эти пошлые фальсификации неизбежно будут изобличены, фильму не помогут ни мастерски снятые зрелищные сцены, ни дорогие декорации и костюмы, ни зарубежные актеры. Или все же правы те, кто говорит: ничего личного, просто бизнес. Не хочется так думать.

– Но фильма все-таки пока нет…

– Фильм не вышел, и любые возражения против него легко сдержать напоминанием устыжающей фразы: «Я Пастернака не читал, но осуждаю». Но разве трейлер как авторская аннотация фильма не может насторожить любого человека, знакомого с русской историей? Я уж не говорю о том, насколько это настораживает православных людей, для которых Николай II и его семья – святые мученики.

– Но государь прославлен не за каждую сцену своей жизни – за мученическую кончину.

– Да, он прославлен за тот путь, который прошел, начиная с 1917 года. А это был крестный путь – с пятью детьми, женой и с несколькими близкими. Именно за его мужественное исповедничество, за то, каким христианином он оставался в последние полтора года жизни, его прославили в Церкви.

– И что же, Церковь будет требовать запрета фильма?

– Уверен, что это абсолютно тупиковый и неверный путь. Не требования запретов, а предупреждение о правде и неправде – вот цель, которую можно и должно ставить в связи с предстоящим широким показом фильма. Если фильм будет соответствовать трейлеру, достаточно будет того, чтобы просто широко рассказать о реально бывшей истории. Собственно, что мы сейчас и делаем. А дальше зритель будет решать сам.

– Владыка, но вы же учились во ВГИКе и понимаете, что хороший фильм невозможен без драмы. И разве у художника нет права на художественный вымысел?

– Но не на умышленное искажение. В историческом романе «вымысел не есть обман», убеждал еще Окуджава. В художественном произведении об исторических личностях, безусловно, необходим авторский вымысел, художественная, драматургическая реконструкция событий. Но если художник не лишен элементарной нравственной ответственности, он не будет выходить за рамки исторической достоверности и никогда не превратит историю в ее противоположность. Сознательное искажение истории – это либо обман, либо пропаганда.

– Даже если автор оговаривает: это мой художественный вымысел на основе истории?

– На основе истории, а не вразрез, не наперекор ей. Весь вопрос во вкусе и в таланте. Конечно, можно взять исторические персонажи и заставить их делать все, что автору заблагорассудится. Кутузов в экранизации «Войны и мира» может сдать не только Москву, но и Санкт-Петербург. А Пугачев в фильме по «Капитанской дочке» сделаться любовником Екатерины. Только к искусству это не имеет отношения. Либо называется особым жанром – фэнтези. Тогда фильм надо так и обозначать.

– Вы говорили об этом Алексею Учителю?

– Да, разговаривал с ним по телефону. Сказал ровно то же, что и вам.

– И что он ответил?

– Что трейлер и даже сценарий – это еще не фильм. В этом смысле он прав.

– Вы читали сценарий?

– Режиссер передал мне сценарий для чтения, но я пообещал ему воздержаться от комментариев сценария.

– Судя по всему, ваша позиция не изменилась после знакомства со сценарием?

– Я не буду комментировать сценарий.

– Когда «Матильда» сериалом выйдет на экраны, может быть, стоит сопровождать каждую серию документальным фильмом, возвращающим историческое сознание зрителя к верному восприятию?

– Не очень представляю себе это. Думаю, достаточно, чтобы люди узнали о достоверной истории.

– Я вчера пересмотрела много документальных фильмов о наследнике и Кшесинской – совершенно отвратных по тону и настойчиво убеждающих в том, что роман продолжался и в браке государя. С комментариями эзотериков, сомнительных психологов и прочих. И никто не одергивает желтые телеканалы за паскудность, а к несомненному художнику мы почему-то спешим предъявить претензии.

– Псевдодокументальные поделки не имеют большого влияния на умы и души людей, к ним не привлечено столько внимания. Другое дело большой художественный сериал.

– В фильме играет внешне великолепная польская актриса, замечательный немецкий режиссер Томас Остермайер и актер его известного театра «Шаубюне» Ларс Эйдингер. То есть у фильма кроме хорошего режиссера был состоятельный продюсер.

– Фильм рассчитан не только на отечественного зрителя, но и на международный прокат. Он делался по общемировым, глобалистическим, голливудским «законам жанра». Думаю, что с чисто зрелищной точки зрения это будет эффектная, помпезная картина.

– Государственный Эрмитаж за последние 20 лет провел за границей много выставок, посвященных русским государям. Михаил Пиотровский считает, что этим удалось во многом переменить взгляды европейского истеблишмента на русских царей. Их уже видят не через анекдоты о любовниках Екатерины, а как людей высокой культуры, с прекрасным вкусом, исторической мощью. На фоне таких усилий было бы жаль снова явить миру образ Николая II через любовный треугольник…

– Николай II как никто другой на протяжении ста последних лет был дискредитирован и оболган. Люди на бытовом уровне к этому привыкли. И подспудно готовы принять новый фильм про совершенно ничтожного, развратного, изменяющего своему слову, не знающего чести и верности последнего царя. Но все это опять в старую корзину – странное государство, странный народ, странные цари. Жаль.

– Но все же фильм еще не вышел.

– Мы с этого и начали разговор. Неблагодарное дело обсуждать еще не вышедшей фильм. Я не понаслышке знаю, что такое делать кино. Это огромный труд множества людей, и в первую очередь режиссера. И тем более обидно, когда в основу замысла изначально ложится сюжет, который иначе как исторической безвкусицей назвать нельзя.

– В последнее время постоянно звучат упреки в адрес Церкви, что она требует запретить тот или иной спектакль или фильм, ссылаясь на протесты по поводу оскорбления религиозных чувств. Известные актеры и режиссеры видят в этом нарушение свободы творчества.

– Активисты оскорблены. Режиссеры возмущены. Пресса предупреждает общество о новых фактах вмешательства Русской Православной Церкви в сферу свободы творчества. Прогрессивное общество негодует. На президентском Cовете по культуре и искусству поднимают вопрос цензуры… Просто драма какая-то. Посильнее «Фауста» Гете. Так и хочется сказать: занавес!

– Только на самом деле в этом спектакле не все так просто.

– Действительно, были обращения против показа в Омске известной рок-оперы. Но с этими протестами выступала не Русская Православная Церковь, а одно из многих тысяч общественных объединений, союзов, братств, действующих сегодня в нашей стране. Группа православных активистов требует снять этот спектакль, кажется, во всех городах, куда питерский театр оперы приезжает на гастроли. Недавно подобные обращения были, к примеру, в Тобольске. Их рассмотрели и не удовлетворили. Тобольская епархия при этом никакого отношения к требованиям отмены спектакля не имела. А в Омске с митрополией, по словам продюсера, показ спектакля и подавно был согласован. Во всяком случае официальный представитель епархии заявил следующее: «Не дело епархии регулировать репертуарную политику того или иного театра. Я только знаю, что духовник исполнителя главной роли благословил его на это еще 30 лет назад». Руководитель информационного отдела РПЦ Владимир Легойда после начала шумихи в СМИ через все информационные агентства сообщил, что Церковь не поддерживает требования об изъятии спектакля из репертуара театров. А продюсеры известили, что спектакль в Омске был отменен, поскольку билеты на него были куплены в количестве всего немногим более сорока на тысячный зал. В прошлом же году, рассказали они, этот же спектакль был показан здесь же, в Омске, хотя и тогда были обращения граждан с просьбой об отмене представления. Но билеты разошлись и спектакль состоялся.

– Все это известные факты. Но повсюду раздается лишь одно: РПЦ требует снять спектакль и добивается своего.

– Недавно один священник из Армавира, вспомнив о редактуре Василия Жуковского пушкинской сказки о Балде, где поп был заменен на купца, издал в армавирской типографии брошюрку с купцом и без попа тиражом в четыре тысячи экземпляров. И тут же в десятках СМИ, в том числе центральных, появились заголовки: «РПЦ редактирует Пушкина!». И несмотря на то, что глава издательского совета РПЦ митрополит Калужский и Боровский Климент также через все информагентства заявил, что в данном случае это личная инициатива отдельного священника и что классику менять и редактировать нельзя даже с самыми благими целями, журналистские утверждения о том, что Церковь дошла до полного маразма, так что и Пушкина переиначивает, радостно пестрят и доселе. Вот такая у нас многосерийная драма. Очевидно, что ее авторам она весьма нравится. Находятся и восторженные зрители. Так что без сомнения – продолжение следует. Но мы к этому давно привыкли, так что, как говорится, флаг в руки! Что же касается фильма, то уверен, скорее всего отдельные лица и группы, в том числе и православные, будут требовать его запрета. Сразу скажу: мы с уважением и пониманием относимся к их позиции. И будем призывать ее учитывать. Но, еще раз повторюсь, считаю путь запретов тупиковым. Дело Церкви запрещать и разрешать, когда это необходимо, в духовном мире. Но не в светском. В том числе ни в театральном, ни в кинематографическом. Но это не значит, что мы не будем открыто высказывать свои убеждения.

– А «Тангейзер»? Ведь там был протест официальной Церкви – Новосибирской митрополии.

– И не только протест, но и судебное дело было возбуждено по иску Новосибирской митрополии о новаторской вариации на тему Вагнера. В постановке, сколько бы некоторые театральные критики ни морочили нам головы, единственной «художественной находкой», целью и центром внимания было кощунство над образом Христа. Состоялись общественные слушания, затем Новосибирская митрополия подала в суд в полном соответствии с законом. И суд этот проиграла.

– Но спектакль был снят.

– Это тяжелое, неприятное и беспрецедентное решение министерства культуры следует оценить в контексте разразившийся позднее кровавой трагедии Шарли Эбдо. Как показала жизнь, это решение оказалось правильной и необходимой профилактикой от безответственных и крайне опасных, особенно в условиях нашей многонациональной и полирелигиозной страны, публичных экспериментов-провокаций, которые кому-то угодно называть творчеством.