Супружеская близость в пост и не только. Вслух о сокровенном.

Эта тема в том или ином виде всплывает с наступлением каждого нового поста. И не мудрено – тема важная и очень деликатная. О супружеской близости и губительных крайностях в этом вопросе – рассуждает протоиерей Владимир Пучков.

Тема супружеских отношений во время поста далеко не нова. Любому приходскому священнику хорошо известно, что очевидность утверждения будто с этим вопросом давно всё ясно – кажущаяся. В то же время любая попытка затронуть этот вопрос, например, в интернете или в печати вызывает настолько бурную реакцию определённого круга церковных людей, что инициатор либо смущённо замолкает, либо даже бывает вынужден извиняться.

Однако умение прятаться от проблем ещё ни одну проблему не решило. Благочестивое молчание всегда похвально, особенно в Великом посту, но не всегда уместно. Впрочем, любые попытки разобраться в этой теме не приведут ни к чему, если раскрывать её в отрыве от другой, не менее важной, темы – отношения Церкви к супружеской близости как таковой.

За последние три десятка лет в церковной среде к супружеской близости сформировалось сразу несколько моделей отношения от предельно ригористичной «допускается только для деторождения» до вполне умеренной «близость – норма супружеских отношений». Что до мнения, будто близость терпима и приемлема только в контексте продолжения рода, то оно обычно преобладает в среде людей, живущих по принципу «прости, Господи, что я не монах».

Любые попытки разобраться в этой теме не приведут ни к чему, если раскрывать её в отрыве от другой, не менее важной, темы – отношения Церкви к супружеской близости как таковой.

Об отсутствии в Церкви аскетической литературы для мирян сегодня не говорит только ленивый, здесь, как раз, мы имеем дело с прямым следствием этого отсутствия. Взгляд, сформированный литературой, написанной монахами для монахов, неизбежно будет видеть в супружеской близости нечто, если не совсем излишнее, то уж точно терпимое только ради крайней необходимости. Многовековое и достаточно дружное молчание отцов и учителей Церкви на эту тему может послужить формированию обманчивого убеждения, что кроме монахов на эту тему больше некому и нечего сказать. А потому – близость должна быть нечастой, по возможности, стыдливой и, если супруги не ставили перед собой цели зачать ребёнка – шагом марш на исповедь.

И кому при этом есть дело до того, что польза и ценность аскетических трудов заключена не в возможности совместить монашеское мировоззрение и мирской образ жизни, а прежде всего в бесценном опыте борьбы со страстями и противодействия греху? Или до того, что никто из авторов аскетических трудов концепцию «близость – только для чадородия» последовательно не развивал. Её развили те, кто пытался построить духовную жизнь по монашескому образцу, живя в миру.

Не секрет, ведь, что многие и многие, неправильно понимая того же святителя Игнатия Брянчанинова стремятся, чтобы в их жизни ну буквально всё было «по отцам», а то, что нельзя обосновать «от отцов» и подкрепить соответствующей цитатой, готовы снести на помойку вот прямо сейчас. Поди найди у отцов что-то о супружеской близости! А если и сыщешь, то не так много и уж вовсе не систематично и без подробностей!

За последние три десятка лет сформировалась абсурдная традиция посвящать духовника в такие подробности семейной жизни, которые к вопросу спасения души даже косвенного отношения иметь не могут.

Выход напрашивается сам собой: о том, чего нет у отцов святых, спросим у отцов простых, то бишь у духовников.

Со стороны приходского, в подавляющем большинстве, семейного духовенства ни малейшего интереса к данной теме традиционно не наблюдается. Более того, за попытки посвятить в подробности происходящего в супружеской спальне можно нередко нарваться на жёсткую, но вполне справедливую выволочку. И потому деликатные вопросы посыпались на головы монахов. При этом, тот факт, что познаний о семейной жизни, а, тем паче, сокровенной её сфере, у монахов, по определению, быть не может (познания тех, кто до монашества имел опыт неудачного брака, представляют весьма сомнительную ценность), в расчёт, понятное дело, никто не принимал.

В итоге за последние три десятка лет сформировалась абсурдная традиция посвящать духовника в такие подробности семейной жизни, которые к вопросу спасения души даже косвенного отношения иметь не могут. Дальше – больше. Теперь уже отдельные горе-духовники сами бесцеремонно вторгаются туда, куда не просят, выпытывают пикантные подробности даже у тех, кто к ним на исповедь попадает впервые, да ещё и епитимиями разбрасываются налево и направо за вещи, о которых им и знать незачем.

Прояснить для себя вопрос места супружеской близости в семейных отношениях проще простого – достаточно лишь открыть Библию.

И это всё при том, что прояснить для себя вопрос места супружеской близости в семейных отношениях проще простого – достаточно лишь открыть Библию. Уже из первых глав мы узнаём, что с точки зрения Писания в супружеской близости нет ничего постыдного, скверного, терпимого лишь ради продолжения рода. «Познал Адам Еву жену свою» (Быт. 4:25). Именно так, близость между супругами на языке Библии – это познание. Наиболее близкое, глубокое, на уровне уже не только душевном, но и телесном. А потому естественное для брака и допустимое только в браке, когда всякое другое познание – уже совершившийся факт.

Конечно, о библейских терминах можно спорить, но неоспорим тот факт, что супружеская близость как таковая нигде на страницах Писания не представлена как причина гнева Божьего или же просто как нечто нечистое и порочное. Напротив, апостол Павел «брак…  честен и ложе непорочно» (Евр. 13:4) противопоставляет лишь блуду и прелюбодеянию.

И, заметьте, никакого разбора подробностей.

С точки зрения Писания в супружеской близости нет ничего постыдного, скверного, терпимого лишь ради продолжения рода.

Можно, конечно, видеть грех в самом факте плотского влечения между супругами. Но, простите, для этого нужно быть, как минимум, мудрее царя Соломона, который, ни много ни мало, движимый Духом Божиим именно это влечение использовал как один из образов в книге Песнь Песней, метафорически изображая любовь Бога к Своему народу, к Своей Церкви.

К чему же мы, в итоге, пришли?

Итак, первое: супружеская близость – норма семейных отношений. Не «допустимая» или «терпимая», а естественная и сама собой разумеющаяся. Причём обусловить её единственно необходимостью продолжения рода можно только вступив в дискуссию всё с тем же апостолом Павлом, сказавшим «во избежание блуда – то есть, как минимум, не только для деторождения – каждый имей свою жену, и каждая имей своего мужа» (1Кор 7:2).

Второе: многовековое молчание Церкви на тему супружеской близости обусловлено не согласием с тем, что говорить на эту тему могут только писатели-аскеты, а мудростью церковной традиции, не допускающей публичного обсуждения сокровенного.

Третье: в супружеской спальне духовник – третий лишний. Кто не согласен, приведите мне хотя бы один пример, когда вмешательство духовного лица в столь недуховную сферу принесло что-либо кроме вреда, причём как для его собственной души, так и для отношений незадачливых супругов.

Ну а теперь о главном.

Пост – время воздержания и обуздания желаний. Не греховных желаний, с ними нужно бороться не только постом, а нормальных и естественных. Отсюда воздержание от супружеской близости выглядит столь же естественно, сколь и воздержание от скоромной пищи. Тем более, что воздержание о супружеской близости как вид аскезы встречается на страницах Писания. «И сошел Моисей с горы к народу и освятил народ, и они вымыли одежду свою. И сказал народу: будьте готовы к третьему дню; не прикасайтесь к женам» (Исх. 19:14 – 15). Следовательно, отказ от супружеской близости в периоды, связанные с другими ограничениями, в пище, в развлечениях и проч., вполне обоснован.

Однако не стоит забывать, что пост как явление претерпел в веках определённую эволюцию и тот пост, о котором так много писали и говорили церковные авторитеты IV–VII веков совсем не похож на то, что мы называем постом сейчас. Пост в библейском понимании и в сознании древней Церкви – это полный отказ от пищи и воды в течение целого дня. Пищу постящиеся принимали только вечером, а некоторые ещё и не каждый день.

Задача постящегося – понуждать и ограничивать себя и смысл здесь важнее формы.

Наша современная постная практика, сколь бы кто ни сетовал на тяжесть поста, в сравнении в древней выглядит одним большим послаблением. И слабость человека в отношении поста на какой-то момент стала столь очевидна для Церкви, что она это послабление не просто допустила, а зафиксировала как норму. То есть никакого ригоризма, столь привычного нам сегодня (вспомните, кто сталкивался: «пост установлен Церковью, священник не имеет права благословить послабление», «беременность не избавляет от греха нарушения поста», «даже если на послабление и благословили, в этом всё равно нужно исповедоваться»), Церковь в отношении поста не проявляет. Задача постящегося – понуждать и ограничивать себя и смысл здесь важнее формы.

О супружеской близости Церковь, в этой связи, не говорит ничего, что, как нам уже известно, совсем неудивительно – по причине деликатности, эта тема не особо популярна среди церковных проповедников, отцов и учителей. А если рассуждения на подобные темы и встречаются в церковной письменности, то они своей снисходительностью способны удивить не только ригористов, но и явных либералов.

Например, «Вопрошание Кириково» памятник русской церковной письменности XII века содержит следующее рассуждение: «Если поп служит в воскресенье, и опять будет служить во вторник – можно ли ему совокупиться с женой? Рассмотрев, владыка (святитель Нифонт Новгородский) сказал, что если он молод и трудно дается воздержание, то не воспрещать. Если же удержится – это лучше. Но не следует запрещать силой, это больший грех».

Следует понимать, что супружеское воздержание существенно отличается от воздержания в еде. Если первое посильно всем, кто мало-мальски здоров, то со вторым тем сложнее, чем супруги моложе.

Конечно, наше время не XII век. Церковь Христова – живой организм и аскетическая практика не догматическое учение. Для нашего времени воздерживаться от супружеской близости в течение многодневных постов стало нормой. Но, вместе с тем, следует понимать, что супружеское воздержание существенно отличается от воздержания в еде. Если первое посильно всем, кто мало-мальски здоров, то со вторым тем сложнее, чем супруги моложе. О чём, в сущности и сказано в вышеприведённой выдержке из «Вопрошания Кирикова».

Влечение между молодыми супругами нередко бывает столь сильно, что «удаляться от общения по согласию», как пишет апостол Павел (1Кор. 7:5) становится прямо невозможным. И напротив, чем супруги старше, тем пыла в отношениях меньше и контролировать себя им несравнимо проще.

Однозначно призывая к супружескому воздержанию во время поста, мы всё же должны понимать, что подойти с единой меркой ко всем невозможно.

Поэтому однозначно призывая к супружескому воздержанию во время поста, мы всё же должны понимать, что подойти с единой меркой ко всем невозможно. В конце концов даже существующий ныне устав поста в отношении пищи не вся церковь исполняет в том виде, как он приведён в календаре.

Да, что говорить, даже календари, изданные по благословению архиереев и продающиеся в церковных лавках, подчас не согласны один с другим и все вместе с Типиконом. И это не смущает никого. Чего же нам хотеть от юных супругов, чьё влечение друг к другу, (естественное и вовсе не порочное, как мы уже отмечали) с трудом заключается в какие бы то ни было рамки, а тем более в наш привычный график праздников и постов.

Не правильнее ли будет предоставить таким парам возможность самим, по обоюдному согласию, определить каким будет их супружеское воздержание. Ведь, в конце концов, обоюдное осознание необходимости посильного воздержания как такового, куда важнее и ценнее чем традиционный супружеский пост из-под палки.

Источник: spzh.news

Pravoslavie.cl