Сокровенная Сербия

В Сербии мне доводилось бывать и прежде, правда, коротко. Признаться, о ярком колорите этой балканской страны и об особом характере её народа мне было известно в основном из фильмов всемирно известного сербского режиссера Эмира Кустурицы, в поэтических образах которых органично переплетаются между собой крайние проявления человеческого бытия – рождение и смерть, радость и горе, вера и суеверие, милосердие и жестокость. Кустурица, надо сказать, очень верно отразил в своих картинах широту сербской души. Не эта ли широта сближает и роднит нас, русских, с сербами?

В поисках этой души я и отправился в недельное путешествие по Сербии. Мне вряд ли удастся передать все мои впечатления от соприкосновения с этим «пограничным» миром, поэтому ограничусь лишь кратким описанием моего «паломничества». Хочу уточнить: применительно к Сербии определение «пограничный» указывает, как мне представляется, не только на внешнее положение этой страны, но и на внутреннее её состояние. В «пограничности» Сербии как раз и кроется, на мой взгляд, не слишком, быть может, броский, но, безусловно, возвышенный трагизм ее судьбы.

Между молотом и наковальней

После завоевания значительной части Балканского полуострова турками-османами в 1459-м году Сербия на несколько веков утратила свою государственность, а сербский народ оказался зажатым, как в тисках, между чуждыми ему по духу цивилизациями – мусульманской и западно-христианской. Как же сербам удалось выжить и сохранить свою идентичность? Думаю, не ошибусь, если скажу, что определяющую роль в этом сыграло Православие. Именно оно стало той закваской, благодаря которой между молотом и наковальней, в страданиях и испытаниях формировался сербский характер. Неслучайно в Сербии так почитают святого Савву. В конце XVI века турки сожгли его мощи на горе Врачар, чтобы изгладить из народного сознания всякую память о нем. Мощи сгорели, а память только укрепилась и на протяжении столетий, подобно неугасимой лампаде, освещала порой невыносимую жизнь угнетенного сербского народа. Сколько невидимых миру слез было пролито перед иконами святого, сколько молений и стенаний было обращено к нему. И не напрасно. Несмотря на притеснения и унижения, сербы сохранили крепость духа, веселый нрав и трепетно-радостное отношение к жизни.

Посещение храма Саввы Сербского стояло в программе моей поездки на первом месте. С него, по сути дела, и началось мое погружение в «сокровенную» Сербию.

Геополитический рок

Но сначала мой гид по имени Радула, блестяще эрудированный и милый человек, повез меня к башне Гардош в белградском районе Земун. Башня стоит на холме, а с холма открывается прекрасный вид на Дунай и Саву. По рекам, собственно, и проходила граница между двумя империями – Османской и Австро-Венгерской. Сидим на террасе кафе, пьем турецкий кофе, по-сербски – «домача кафа», то есть домашний кофе, и размышляем о судьбах Сербии, о геополитическом роке, который с давних времен преследует эту страну, поневоле ставшую ареной борьбы между различными внешними силами за господство на Балканах. День изумительный, в прозрачном осеннем небе ярко светит солнце, и нам хочется верить, что когда-нибудь этот рок оставит-таки Сербию в покое.

Благодатное Небо

В Пасхальные дни на Сербию сыпались бомбы. Операция НАТО называлась «Ангел милосердия»

Храм Саввы Сербского воздвигнут на горе Врачар, где турки-османы сожгли мощи святого. Это один из самых больших православных храмов в мире, не уступающий по своим размерам Софийскому собору в Стамбуле. Внутри еще ведутся отделочные работы. Ведутся неспешно, но основательно, с использованием высококачественных строительных материалов, «чтобы на века», как замечает мой гид. По уже законченному, сияющему фресками приделу храма, освященному в честь святых мучеников Ермила и Стратоника, можно представить себе, как будет выглядеть главный придел. В храме находится список с Богородичной иконы «Благодатное Небо», подаренный Русской Православной Церковью в год очень болезненного для сербов отсечения от Сербии Косова, колыбели сербского Православия. На иконе надпись – «Царица Небесная, спаси землю Сербскую». Стоя перед иконой, мы с Радулой вспоминаем, как в светлые Пасхальные дни 1999 года с неба на Сербию сыпались бомбы и ракеты. Операция НАТО называлась «Ангел милосердия»…

Мирный субботний день. На паперти стоит группа цыган с трубами, аккордеонами и барабанами, терпеливо ждет, когда из храма выйдет только что обвенчавшаяся пара в окружении многочисленных родственников и друзей. И вот гремит музыка, прямо как в фильмах Кустурицы, та самая, которую играют на свадьбах или похоронах.

То, что стало трагедией для России, промыслительным образом обернулось благом для Сербии

Направляемся к русской церкви Святой Троицы. В 1999-м году она сильно пострадала от ракетного удара, нанесенного по находящемуся поблизости Белградскому телецентру, но была быстро восстановлена. Маленькая и светлая. В ней покоятся останки одного из вождей Белого движения, барона Врангеля, а на стене у выхода висит мемориальная доска с именами русских добровольцев, погибших за Сербию.

Потом мы долго гуляем по городу, и Радула, указывая на разные достопримечательности, рассказывает мне о русских архитекторах, инженерах и ученых, которые внесли неоценимый вклад в строительство Сербского государства, вновь обретшего свою независимость после Первой Мировой войны. До войны преобладающая часть сербского народа не имела широкого доступа к образованию, и после создания Королевства сербов, хорватов и словенцев обнаружилась острая нехватка национальных кадров. А в России в это время шла Гражданская война, и в Сербию хлынул поток русских эмигрантов, среди которых было много выдающихся представителей русской культуры, науки и духовенства. Воистину то, что стало трагедией для России, промыслительным образом обернулось благом для Сербии. Вечером, сидя в уютном ресторане, поднимаем бокалы за наши братские народы.

В сербской «Австрии», как у себя дома

На следующий день мы отправляемся на север Сербии, в Воеводину. Поскольку главная цель моего путешествия – посещение монастырей, наш маршрут пролегает через Фрушкскую Гору с её 16-ю обителями. Фрушка-Гора представляет собой кряж, покрытый заповедными лесами, в которых водится всякая живность. Из-за множества обителей это место называют Сербским Афоном. У монастырей в этой части страны есть, однако, интересная в архитектурном отношении особенность. Над их стенами доминируют многоступенчатые колокольни в стиле барокко: такие строения часто встречаются в Австрии и Германии и даже являются там неотъемлемой частью сельского пейзажа. А за монастырскими стенами прячутся храмы, построенные в византийском стиле.

В один из таких монастырей, Хоповский, мы и заезжаем. Только что закончилось утреннее богослужение, в храме еще пахнет ладаном. Мы молча прогуливаемся по пустынному внутреннему дворику, пестрящему осенними цветами. Выходя из монастырских ворот, встречаем пожилую женщину. Ее морщинистое лицо светится в солнечных лучах. Она улыбается и тихо приветствует нас словами: «Благословен этот прекрасный день!» Поют птицы, шелестит желтеющая листва, в траве вдоль монастырских стен бродит рыжий котенок. Испив воды из святого источника у подножья холма, садимся в машину и едем дальше. Следующая остановка – Сремски Карловци.

Все какое-то свое, родное – и люди на улицах, и знакомая речь

Этот небольшой, с виду типично европейский город славен не только архитектурными памятниками в стиле барокко, но и судьбоносными историческими событиями, многие из которых связаны с Россией. В 1921-м году здесь проходил Первый Всезарубежный Собор. В период с 1922 по 1927 годы в Сремских Карловацах жил барон Врангель. Недалеко от памятника русскому военачальнику стоит другой, посвященный «патриоту России и Сербии» графу Савве Владиславичу-Рагузинскому, который служил при дворе русского Императора Петра I.

Наконец мы добираемся до столицы Воеводины, города Нови Сад. После посещения Петроварадинской крепости, построенной для защиты Габсбургов от турок, обедаем в национальном ресторанчике на берегу Дуная, где нас потчуют свежим и копченым сазаном, а потом гуляем по городу. Такое впечатление, что мы не на Балканах, а где-нибудь в Зальцбурге или Линце. Впрочем, это немудрено: Австрия совсем рядом. И вместе с тем все какое-то свое, родное – и люди на улицах, и знакомая речь.

Синий Ангел

Мы долго стоим перед чудесной фреской с изображением ангела в синем одеянии

На следующий день я вновь собираюсь в дорогу, которая должна привести меня в монастырь Милешево на юге Сербии. Путь неблизкий. У меня новый гид, улыбчивая и очень осведомленная женщина. И имя у нее соответствующее – Милка. По мере удаления от Белграда пейзаж становится все более живописным: невысокие, но все же внушительного размера горы со скалистыми выступами, луга, на которых пасутся коровы и овцы, извилистые ленты рек в ущельях.

Милка предлагает заехать в городок Ариле, где находится храм Святого Ахиллия со знаменитой фреской «Синий Ангел». Ариле – «столица» малины. Кусты малины рассажены здесь повсюду – на равнине, по склонам холмов – и напоминают виноградники. Во дворе стоящего на холме храма нас встречает отец Милан, человек приятной наружности, очень подвижный и энергичный. Он живет в располагающейся неподалеку деревне Прилипац, а сюда приехал с группой художников, для которых он ежегодно организует пленэр. Но о нем чуть позже. Нас тут же приглашают к столу, угощают кофе и сливовицей. «Отец Милан, а старцы в Сербии есть?» – спрашиваю я. «Да, но мало», – отвечает он. К сожалению, те монастыри, в которых подвизаются старцы, в нашу программу не включены, но слова отца Милана я беру на заметку. Потом мы долго стоим в храме перед чудесной фреской с изображением ангела в синем одеянии. На прощание нам по традиции говорят: «Ангела вам в дорогу!» «Да еще какого, Синего!» – думаю я про себя с улыбкой. И вот мы мчимся по извилистым дорогам на встречу с другим – «Белым».

Белый Ангел

К Милешевскому монастырю мы подъезжаем уже ближе к вечеру, когда садится солнце. Заселившись в простую, но уютную гостиницу у монастырских стен, идем на вечернюю службу. В просторном храме – лишь священник, пять или шесть монахинь на клиросе и мы. Монастырь знаменит своими уникальными фресками. Их духовная строгость и вместе с тем нежная земная красота завораживают. Стою перед фреской с «Белым Ангелом», считающейся одним из величайших шедевров православного изобразительного искусства. Это тот самый Ангел, который отвалил камень от двери гроба Господня и сидел на нем, и «одежда его была бела, как снег» (Мф. 28, 3). Перед сном прогуливаюсь вдоль монастырских стен. Луна серебрит близлежащие холмы, тихо журчит речка Милешевца.

Утром, после Божественной литургии, мы едем в монастырь Студеница. Пейзажи продолжают радовать глаз. По дороге в обитель останавливаемся в каньоне реки Увац, чтобы полюбоваться белоголовыми сипами. Одна из птиц, вынырнув откуда-то из-за деревьев, плавно пролетает прямо у нас над головами, словно приветствуя нас своими широкими крылами.

Овчар-Кобларское ущелье для паломника – как Афонская Гора в Греции

Сербские монастыри располагаются, как правило, в живописнейших местах. Студеница – не исключение. Это один из самых больших и богатых монастырей Сербии с двумя прекрасными старинными церквами из белого мрамора. Народу, надо сказать, в монастырях встречается немного, да и насельников тоже маловато, но люди продолжают притекать туда небольшими ручейками, и святые обители, как и прежде, остаются центрами духовной жизни. Когда мы находились в Студенице, вечером в монастырь приехала группа сербских офицеров, человек 30–40, и было трогательно наблюдать, как эти статные мужчины в военной форме тихо, стараясь не шуметь, передвигались по храму, подолгу задерживались перед иконами, крестились, как потом, сидя за большим столом в трапезной, внимательно и почтительно слушали еще нестарого и такого же статного настоятеля.

Программа следующего дня предполагала посещение еще трех монастырей, которые, как и два предыдущих, являются объектами всемирного наследия ЮНЕСКО. «Милка, а нельзя ли нам изменить маршрут? Отец Милан говорил о старцах. Вот бы благословиться у них!» Звоним батюшке. Он сразу же берет трубку, говорит, что с радостью сопроводит нас, и назначает нам встречу неподалеку от городка под названием Овчар-Баня. По дороге туда мы все же успеваем посетить краснокаменный Жичский монастырь, в котором когда-то подвязался почитаемый во всем мире Николай Сербский.

Овчар-Кобларское ущелье – одно из самых красивых мест в Сербии, а для паломника – это как Афонская Гора в Греции. Здесь десять монастырей, располагающихся недалеко друг от друга, – так, что передвигаться от одного к другому можно пешком, как на Афоне.

«Ищите прежде Царствия Божия и правды Его»

По узкой, изрядно разбитой дороге, поднимающейся в гору, едем с отцом Миланом в Преображенский монастырь. «Мы к отцу Вениамину с гостем из России. Он у себя?» – спрашивает батюшка у встречающего нас у ворот пожилого монаха. «У себя, – отвечает тот, – проходите, пожалуйста». Нас ведут в трапезную, усаживают за стол, предлагают кофе. Минут через десять к нам выходит архимандрит Вениамин, один из самых известных в Сербии духовников. Ему за восемьдесят. Несмотря на возраст и проблемы со здоровьем, у него необыкновенно ясный и сосредоточенный взор. «Ищите прежде Царствия Божия и правды Его, и вся сия приложатся вам (Мф. 6, 33), – говорит он сразу, без предисловий. – Здоровы мы или больны, за все возблагодарим Господа!» Эти слова обращены непосредственно к нам, сказаны для нас, как напутствие. Он говорит о духовном кризисе в мире, затронувшем и Сербию, и о том, что душа человеческая все равно стремится к Богу. Потом дрожащей старческой рукой он записывает в свой потрепанный помянник наши имена и имена наших близких. Благословившись у старца, мы идем в храм, очень скромный по сравнению с тем, что я видел до сих пор. И вообще, обстановка в обители скромная и даже бедная. Монастырь живет в основном на пожертвования простых людей. На прощание мне дарят изготовленную в монастыре большую восковую свечу.

Галерея отца Милана

Отец Милан – приходской священник. Небольшая белоснежная Церковь, в которой он служит, стоит на холме в центре деревни. Она утопает в зелени, во дворике – клумбы с цветами. Рядом с церковью дом с черепичной крышей. На нижнем этаже картинная галерея, а на верхнем, под крышей, – комнаты для художников, которых отец Милан принимает у себя каждый год, организуя для них осенний пленэр. Тяга хозяина к прекрасному проявляется в каждой детали его быта – в увитом плющом домике, в котором он живет со своей семьей, в мебели, которую он долго и тщательно собирал, реставрировал, а то и мастерил сам вместе с сыном, увлекающимся резьбой по дереву, и даже в огороде за домом, по которому расхаживают куры и парочка коз. После чашки «домача кафа» и пары рюмок местной сливовицы, выпитых за наше здоровье и за Россию, отец Милан приглашает нас отужинать в ресторане своего друга. Как тут откажешься! Ресторан располагается в живописнейшем месте напротив пещеры Потпечка. В нем подают свежую форель, выращиваемую в искусственных прудах в саду за рестораном. Друг отца Милана, которому принадлежит это заведение, – байкер, настоящий, с бородой, в кожаной куртке и с круглой шапочкой на голове. Вот они сидят рядышком за столом напротив меня, оба в черной одежде, и, право слово, трудно определить, кто из них священник, а кто байкер.

Возвращение в Белград

Потом меня везут в славящийся своими минеральными водами курортный городок Аранджеловац, что в переводе с сербского означает «город Архангела», чтобы я мог перевести дух после долгой, насыщенной яркими впечатлениями дороги. В этом немного сонном городе, утопающем в зелени парков и садов, мы проводим целый день.

Подъезжая к Белграду на следующий день, мы решаем посетить памятник советским ветеранам войны на горе Авала. Он был воздвигнут на том месте, где в 1964-м году разбился самолет с делегацией советских военачальников, летевших в сербскую столицу, чтобы принять участие в праздновании 20-й годовщины освобождения города от немецко-фашистских захватчиков. Удивительное совпадение: мы возвращаемся в Белград как раз в День освобождения. Полдень, церемония возложения венков уже закончилась, но к памятнику продолжают подходить люди, в основном – пожилые мужчины, некоторые – в военной форме и с медалями на груди. Один из них извлекает из кармана фляжку со сливовицей, и мы по очереди, молча, выпиваем по глотку за павших героев. А ближе к вечеру в Белграде проходил военный парад, на котором присутствовал министр обороны Российской Федерации, и в сербское небо взмыли русские «Стрижи».

Вечером – прощальный ужин в ресторане «Река», пользующемся огромной популярностью из-за живой музыки и уютного интерьера. В переполненном зале – люди разного возраста: мужчины в нарядных рубашках и элегантных пиджаках, женщины в модных платьях и туфлях на высоком каблуке. Звучат сербские и англоязычные шлягеры. Мое внимание привлекает пожилой мужчина лет восьмидесяти. Невзирая на возраст, он танцует без передышки, кружит по залу, выделывает разные па. Потом, вероятно, подустав, он, галантно прощается с посетителями и с гордым видом покидает зал. Публика уже изрядно разгорячена, и оркестр без всяких пауз заводит задорную и одновременно щемящую сердце сербско-цыганскую музыку. Весь ресторан пускается в пляс.

На следующий день меня доставляют в Белградский аэропорт, названный именем великого сербского изобретателя Николы Теслы. В «Музее Теслы» я, к сожалению, побывать не успел. Ничего, в следующий раз. Ожидая посадки в самолет, почему-то вспоминаю слова моего первого гида, Радулы, оброненные им как бы в шутку: «У меня три кумира: Тесла, Кустурица и Путин». Тихо улыбаюсь про себя.