Виктор Тростников

– Виктор Николаевич, в нынешнем году, отмечая столетие революции 1917 года, как вы оцениваете советский период истории? Как известно, после издания вашей книги «Мысли перед рассветом» в Париже в 1980 году вы были уволены из МГУ, где преподавали математику, и до самого распада СССР работали сторожем, рабочим и т.д.

– Я только что слушал – в который раз читают по радио «Погружение во тьму» Олега Волкова. То есть в 2017 г. продолжают бороться с советской властью…

Советская власть пришла абсолютно закономерно и неизбежно, с исторической необходимостью. Она сделала своё великое дело, а именно сохранила нашу государственность, и, выполнив эту миссию, сама себя распустила. Русское общество готовило революцию почти весь XIX век, и к концу века категорически не принимало монархию.

Свергли царя вовсе не большевики. Большевики воспользовались неспособностью либеральной буржуазии удержать власть и восстановили государственность, которая должна была развалиться. Гражданская война была войной сепаратистов против государственности. Сепаратисты – это белые. Существует, например, письмо генерала Краснова Вильгельму II. Что он хочет от Вильгельма? Отделения казачьей республики от России!

Повстанцы-казаки хотели самостоятельности. Шолохов чудесно это описал. Его главный герой чувствует не правоту казачества, а то, что оно пошло против России. Это было столкновение местничества и государственности. Большевики воевали от имени всего народа и поэтому победили. Народ интуитивно почувствовал, что нельзя расчленять Россию. А большевики её объединили – в этом была их историческая миссия.

В предреволюционные годы интеллигенция стала искать Бога в философии, оккультизме, Народ частично пошёл в секты, казавшиеся кому-то более духовными, чем обюрократившаяся официальная Церковь: пятидесятники, скопцы, молокане, толстовцы… Что оставалось делать народу, сохранившему здравый рассудок? Поверить «святыне», согласованной с наукой – коммунистическому будущему… Ложь во спасение.

– Но какое государство можно было построить на крови, которую нёс красный террор?

– Я родился в 1928 году. Утверждаю, что был огромный энтузиазм по отношению к социализму. Сталина поддержал весь народ, вплоть до его обожествления. Многие сегодня считают, что народ ненавидел Сталина. Но большевики дали лозунги, которые были приняты всем народом. Они дали возможность нашему народу принести жертву во имя светлого будущего своих потомков…

Тогда часто можно было услышать в троллейбусе: «Таких, как ты, в коммунизм не возьмут, гнилой интеллигент». А мой дядя говорил: «Витенька, через десять лет мы будем заходить в магазины и брать всё бесплатно». Что это было? Это была религия. Марксисты (ленинцы) дали новую религию – коммунизм – светлое будущее всего человечества.

– Почему же не построили «светлое будущее»?

– Потому что это была ложная вера. Одного человека можно обманывать долго, но обманывать всех долго невозможно.

До середины XIX века религиозное чувство народа было направлено на христианскую веру, на Бога в Троице. Но наука доказала, что «Бога нет». На самом деле, конечно, ничего она не доказала, но многие поверили. Народу нужна была вера, а старую веру наука разрушила. И её стали искать, иначе бы Россия сошла с исторической сцены. Русский народ без веры – дрянь. Это ещё Достоевский сказал. Нужна была вера, совместимая с наукой. И марксизм-ленинизм дал такую «веру».

– Как же наука разрушила веру, если весь XX век большевики боролись с православной верой? Каким сонмом новомучеников пополнилась Русская православная церковь – невиданным за всю историю! До 1980-х годов людей отчисляли из вузов и увольняли с работы, если узнавали, что они ходят в церковь. Вы сами об этом лучше знаете…

– Это были остатки веры. Перед революцией даже многие служители Церкви были неверующими. Христианская вера давно выдохлась, осталась зачастую бытовая привычка. Весь XIX век – это путь к революции. Н.А. Лобастов в своей книге «Записки сельского учителя» даёт цитаты из мемуаров, художественных произведений, публицистики XIX века – там все в унисон вторят: долой самодержавие. Глухим надо быть, чтобы этого не слышать. Никто не верил в богоизбранность русского царя. Самый выдающийся поступок Николая II – его отречение. Самый честный, самый прямой. Потому что монархия состоит из двух составляющих: монарха и подданных, которые верят в его Божье помазанничество. Если один из этих двух компонентов отсутствует, монархии нет. К 1917 г. подданных у Николая II не было. Никто в грош не ставил царя. Наука же доказала, что Бога нет…

– Но вот одно простое сравнение: при Николае II население России увеличилось со 125 до 180 млн, а в первые два десятилетия советской власти было уничтожено около 50 млн, в основном крестьян, в том числе искусственно созданным голодом.

– Я – бывший диссидент. Слава Богу, в тюрьме не сидел. Все пользовались советской властью, а я боролся против неё. И вы думаете, я буду сейчас защищать советскую власть?! Думаете, я хотел бы вернуться в советскую власть? Но она сделала своё историческое дело – сохранила религиозное чувство русского народа, направив его на ложный предмет, – веру, совместимую с наукой.

История беспощадна. Железом и кровью сохранилась Россия. Другого пути не было. «Не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить» (Мф. 10:28).

– Вы всегда знали, что марксизм – это ложный для России путь?

– Я был чуткий, и хотя марксизм подавался, как наука, я душой не мог принять, что вся человеческая история направлена в сторону повышения производительности труда. Это было настолько мелко, вульгарно и примитивно. Я был идеалист с детства. А религиозное восприятие коммунизма лучше всех изложил Андрей Платонов в «Чевенгуре» и «Котловане».

Советская власть – это западничество. Маркс – западник. Марксизм пришёл с Запада. Александр II уже был западником, все его реформы – западнические. При Николае I Хомякову, Киреевскому, Аксакову запрещали публиковаться. А это был цвет нации. Константина Аксакова вызвали в полицию и приказали обрить бороду. Это середина XIX века. Революция началась уже при Александре I, с декабристов.

Весь XIX век – это расшатывание веры, западничество. Говорят, что Петербург – культурная столица России. Это чудовищно, потому что Петербург – это рассадник западничества. Петропавловский собор, который поставил Пётр I, ничего общего не имеет с православными храмами. Это новый Амстердам – я был в Амстердаме и могу это подтвердить. Культурной столицей России остаётся Москва – великий, святой город.

За всё надо расплачиваться. Есть Божий суд. Надо расплачиваться за все наши художества. И то, что царских дочек штыками закололи, не сошло с рук. Сделали западника Белинского кумиром – и за это не хотите ответить?

Что касается пострадавших от советской власти – это мы отделались лёгким испугом. Бог милостив. Сохранилась вера, направленная на ложный предмет, и когда наука отозвала свой тезис, что Бога нет, наше религиозное чувство вернулось к истинному предмету. Перезимовали! Благодаря большевикам, которые вовсе этого не хотели. Россия снова становится Третьим Римом.

– Как противостоять тому, что современные либеральные СМИ принижают, подменяют подлинную, традиционную национальную культуру?

– Наша интеллигенция такая же дремучая, как и в XIX веке. То же самое непонимание духовной составляющей нашей истории. Восхваляют Мейерхольда, а он был большевик, больше, чем Ленин. Всё его искусство антихристианское, крайнее выражение безбожия. Вот оно – пролетарское искусство. «Театр Колумба» – это антикультура, и всё искусство Мейерхольда – безбожное. Даже Ильф и Петров «прошлись» по нему. Верующие люди должны поставить на место нашу дремучую интеллигенцию.

Сейчас столько умных политиков – один другого умнее. Все наши замечательные политологи единодушно предсказывали победу Клинтон и никто из них не верил, что придёт Трамп. И все опозорились, когда пришёл Трамп. Потому что они не могут понять, что история делается на Небесах, а не в кабинетах министров.

– Что, на ваш взгляд, мы вынесли из советского периода для будущей жизни государства?

– В советский период был необычайный рост культуры. В литературе – это Михаил Шолохов, Алексей Толстой, Андрей Платонов, Константин Паустовский, Михаил Пришвин, Леонид Леонов, Вениамин Каверин, Павел Бажов, Александр Серафимович, изумительная поэзия Николая Заболоцкого, Владимира Маяковского. Сергей Есенин – наш гений, но его нельзя назвать советским.

Самое главное – мы сохранили веру, приобрели сильную государственность и высочайшую светскую культуру. Лучше советских песен не было ни до, ни после, особенно военных.

– «Прощание славянки», простите, было написано до революции, как и романсы на стихи Пушкина, Лермонтова, А.К. Толстого…

– А наш кинематограф? «Дело было в Пенькове» – это христианский фильм о сохранении семьи. Комедии Григория Александрова – это лучше Голливуда, потому что у тех не было Дунаевского, а он выше Вальтмана, Керна. И сейчас наибольший интерес слушателей вызывают советские песни.

В какой-то момент мы сбились с маршрута и не пошли к намеченной Богом цели, не послушались «Навигатора», но Господь перестроил маршрут и более сложным путём вывел нас к цели – вернул на путь христианства.

Бог целует намерения. Если сегодня молодой человек зашёл в Церковь, поставил свечку – спасибо, милый. С молодёжью надо работать – в этом наша главная задача.

Беседу вела Ирина Ушакова

Cтолетие.ру