Есть ли жизнь после смерти семьи?

– А подскажите, где здесь у вас комиссия по развенчанию?

– Каноническая комиссия? Этажом ниже, направо…

Не станешь же каждому посетителю объяснять, что не только комиссии по развенчанию, но и самого развенчания в Церкви не существует, так же, как и раскрещивания: Что Бог сочетал, того человек да не разлучает (Мф.19,6). Люди, заглядывающие в дверь нашего епархиального отдела и задающие нам забавный вопрос, должны бы по идее, это знать: они ведь венчались уже однажды. А теперь им понадобилось разрешение на второе венчание…

Конечно, многие из них венчались, мало что осознавая. В 90-х, в начале двухтысячных многие и крестились так же – не совсем понимая, что и зачем делают. Сейчас обстановка изменилась: крещению взрослых и венчанию предшествуют огласительные беседы… Но и сегодня церковный брак не становится – да и не может стать! – гарантией сохранения семьи. Даже если он заключается совершенно сознательно, казалось бы, между православными, воцерковленными людьми. Истории с хорошим началом (познакомились в храме, в паломничестве, на клиросе…) и плохим концом, увы, не редкость. А плохой конец ведь на самом деле не конец вовсе. Есть еще жизнь после катастрофы, и ее тоже надо как-то жить.

Скажу сразу – у меня самой подобного опыта нет. Взяться за эту тему меня заставила драма моего друга – по-настоящему воцерковленного, очень искреннего в вере человека средних лет – развивавшаяся на моих глазах на протяжении нескольких месяцев. Я не буду ее здесь пересказывать даже анонимно. Я просто задам возникшие у меня в связи с этой драмой вопросы – протоиерею Александру Домовитову, настоятелю храма во имя святителя Луки Крымского в Саратове, члену вышеназванной епархиальной комиссии.

– Отец Александр, развод верующих супругов, повторный брак действительно часто бывают в наше время? Что ждет людей, приходящих к Вам за разрешением на второе венчание, как вы обсуждаете с ними возникшую у них проблему, если это можно так назвать?

– Да, мы сталкиваемся с этим очень часто. Люди приходят и просят разрешения на венчание повторного брака. В этих случаях наша задача – выяснить причины развода. Самый распространенный ответ: «Мы не сошлись характерами». Но на самом деле за этими словами ничего нет, это просто отговорка. Люди не хотят вникнуть в ту проблему, которая когда-то перед ними возникла… и которая на самом деле никуда не ушла, хотя, казалось бы, все те события уже позади. Человеку просто не нужно разбираться в произошедшем, не нужно вдумываться: он хочет, чтобы мы поскорее от него отстали и разрешили ему обвенчаться с новой избранницей или избранником. Но семья не придумана людьми, семья – это Божественное установление, и в Таинстве брака люди дают обязательство взаимной верности и сохранения семьи. Развод – это разрушение того, что установлено Богом.

Семью называют малой Церковью, но не нужно думать, что эта церковь сразу в момент венчания рождается. Господь в Таинстве брака дает супругам возможность церковь эту создать, чтоб потом и детей в ней воспитывать, и самим идти к спасению вместе, поддерживая друг друга. Когда мы беседуем с людьми, у которых за венчанием вскоре последовал развод, мы очень часто видим, что у них – при том, что они, безусловно, люди верующие, ведь неверующий, нецерковный человек к нам за разрешением не пойдет – и тогда не было, и по сей день нет настоящего понимания того, зачем они венчались, и к чему их это обязало на самом деле.

Причины нашего решения – разрешить или нет повторное венчание – это всегда канонические причины. Если человек просто-напросто бросил семью и ушел к другой женщине, теперь хочет с нею обвенчаться, и считает, что он вправе это сделать – мы отказываем ему, хотя нередко слышим от таких людей достаточно эмоциональные заверения: «Там у меня любви не было, а здесь я наконец встретил настоящую любовь». А вот неповинной, пострадавшей стороне развода, той, которую бросили, мы в венчании второго брака, как правило, не отказываем.

Но, кроме обстоятельств развода, мы всегда выясняем, как относятся пришедшие к нам люди к самому таинству брака, что это для них такое. Для нас важно услышать удовлетворительный ответ, свидетельствующий о том, что человек все же вырос как-то со времен своей первой неудачи; что он сможет отнестись к браку иначе, более ответственно, чем тогда.

– Если «не сошлись характерами» – отговорка, то каковы же, в большинстве случаев, причины катастрофы семьи, задуманной как православная? 

– Причины разводов в православных, верующих семьях те же, что и в любых других семьях. Мне лично кажется, что причина здесь одна-единственная – эгоизм. Семья на то и семья, чтобы человек жертвовал собой, своим ради другого; чтобы он любил, а не только требовал, чтобы любили его. Это трудно всем, но человек, стремящийся к Богу, ко все более глубокому воцерковлению, всегда подвергается особым искушениям, испытаниям. Людям верующим сложнее, чем другим, – всегда, во всех сферах жизни, в том числе и в семейной. Отношения в семье для верующего – это испытательный полигон, здесь мы проверяем на прочность свои добродетели, и здесь же проявляются все наши страсти. Человек в семье ничего скрыть не может. Он в ней такой как есть. Это в другой среде, в другом сообществе он может освоить и играть какую-то положительную роль. А семья все проверяет, в том числе и то, какие мы христиане на самом деле.

Человек ходит в храм, молится, причащается, но следует ли из этого, что он стал христианином по-настоящему, до глубин сердечных? Это ведь страшно: разговариваешь с двумя верующими, кажется, супругами, решившими развестись, и слышишь бесконечные взаимные обвинения: «он виноват», «она виновата». Ни один не скажет «Я виноват; я не смог, не сберег, я не понял чего-то вовремя, я недостаточно любил, наконец». Ни один не возьмет ответственность за произошедшее на себя. Однако до тех пор, пока мы будем винить другого, возлагать всю ответственность на него, напряжение будет только нарастать. Вспомним Адама: Жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел (Быт.3,12). Стремление обвинять другого – от слабости. Сильный человек возьмет ответственность на себя. А слабый переложит ее на другого.

– Но, с другой стороны, существует же такое понятие – неповинная сторона. Мой друг, драма которого подвигла меня к этой теме, может быть, в чем-то и виноват, как всякий человек, но в чем, уж точно неповинен – в желании развода. Он искренне хочет сохранить семью. Но теперь уже видит, что это невозможно… До какой черты нужно продолжать бороться? Когда, в какой момент человек должен понять, что семью уже не спасешь, и смириться с неизбежным?

– Очень сложно ответить, здесь слишком разные бывают ситуации. Когда-то нужно понять, что процесс необратим и затягивать его не нужно – это только лишние мучения. А когда-то нужно, действительно, бороться за спасение семьи. Есть еще такой прием: разъехаться на время, пожить отдельно, подумать самому и дать возможность подумать своей половине.

И, конечно, всегда нужна молитва, покаяние, исповедь. Потому что не примет здравого решения человек, руководимый страстями.

– Силой-то никого возле себя не удержишь…

– Нет, конечно, и не нужно пытаться. Удерживать не нужно, а вот молиться за того, кто готов от тебя уйти, нужно. Мы верующие люди и не должны забывать, какое мощное средство нам дано. Мы можем просить Господа, чтобы Он Сам эту ситуацию разрешил – именно так, как Он считает нужным, а не так, как мы это видим. Но молиться нужно именно за другого человека, а не за себя. То есть нужно преодолеть эгоизм в молитве. Эгоизм в молитве – это «Господи, помоги мне в моем противостоянии ей (ему); поддержи меня, потому что я прав(а)». Нужно именно себя винить и каяться перед Богом за себя, а не за другого. Помощь Божия ведь всегда для нас есть. Это мы сами ее отвергаем, предпочитая ей собственное наше «Я» и его страсти. Хотя притом хотим и просим, чтобы Бог нам помог.

– Мне известны случаи, когда верующий человек, потерпев катастрофу в семейной жизни, говорил: «Всё правильно: это мне за то, что я в монастырь не пошел. Мне постригаться надо было, а не жениться». Что бы вы ему сказали?

– Это тоже отговорка. Человек говорит, что хочет в монастырь, что именно там у него будет все в порядке, но не понимает, что он, по сути, уже в монастыре. Семья – тот же монастырь: самопожертвование, послушание, смирение – всего этого семейная жизнь требует точно так же, как и монашеская. Мы можем рваться в монастырь в качестве паломников, а когда-то и не только паломников, мы можем говорить, что там много благодати, но ведь тот, кто не подготовил себя подвигом обычной, повседневной семейной жизни, не воспримет эту благодать. У нас в миру те же возможности духовной жизни, что и в монастыре. Есть ведь такое понятие – монастырь в миру.

– Может ли кто-то гарантировать: моя семья навсегда, с нами этого никогда не произойдет? И как жить дальше, если это все же произошло?

– Гарантий лучше не давать. Вообще, не нужно слишком надеяться на себя. А как жить дальше? Именно – жить. Жить с сознанием своей ошибки, своего греха: да, я не смог сохранить наш союз.

Вы понимаете, в нашей жизни есть ошибки, которые мы можем исправить, загладить. А есть ошибки непоправимые – с их последствиями нам приходится жить. Это последствия наших грехов, и это наша епитимия за них – многое зависит от того, как мы ее понесем, хватит ли у нас на это мудрости, мужества, смирения. От Бога не таится «ниже капля слезная, ниже капли часть некая» – и если человек действительно пострадал без вины и принял это со смирением, если человек простил своему обидчику и молится за него, неужели Господь не воздаст этому человеку? Но иногда бывает так, что человек просит, а Бог не дает – значит, просимое просящему неполезно.

– Может ли потерпевший семейную катастрофу человек надеяться на личное счастье в будущем?

– Этот человек, как и любой другой, может надеяться на Бога. Бог даст ему именно то, что нужно. Возможно, даст и счастье, если человек к нему готов. В общем, как жить – на этот вопрос отвечал преподобный Амвросий Оптинский: «Жить не тужить, никого не обижать, никому не досаждать, всем – мое почтение».

– А как простить? Бывает, что на это сил не хватает – просто слишком больно…

– Это действительно не всегда просто. Мы знаем, что как христиане, должны простить, и умом своим прощаем, на словах прощаем, но в сердце все равно сидит эта боль – обида за «поломанную жизнь». Простить по-настоящему может именно тот человек, который знает, что он в любом случае ничем не лучше своего обидчика: «Дай мне зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего».

– Наконец, самый тяжелый вопрос: если беда уже случилась и ничего исправить нельзя, что сказать детям?

– У детей надо попросить прощения. Только с этого может в новой ситуации начаться все же что-то доброе.

С протоиереем Александром Домовитовым
беседовала Марина Бирюкова

www.pravoslavie.ru