Семь мандаринов старца Паисия

Февраль 1988 года. В Карее очень холодно. Высота над уровнем моря тоже большая. Есть и влажность, которая затрудняет наши движения. Но сегодня сухая погода. Дует ветер, которым можно наслаждаться, если ты хорошо одет. Опускается вечер. Солнце только что скрылось за горой. Мы идем по тропинке со старцем Паисием. По пути мы встречаем отца Каллиника из Кутлумушского скита.

Подходим к его деревянному мосту. Нас окружают только голые, без листьев, деревья лесных орехов. Только деревья с оголенными ветками.

– Гм, это кто мне принес мандарины? – удивленно спросил старец Паисий.

Вдали, на расстоянии более 60 метров, можно было увидеть во дворе дверь его каливы и что-то красное, висевшее на ручке двери, а точнее, что-то оранжевое. Расстояние не позволяло рассмотреть детально, что там висело.

Спустя некоторое время мы приблизились к каливе старца. Действительно, мы увидели большой целлофановый прозрачный пакет оранжевого цвета, наполненный с мандаринами. Как он увидел их? Как он понял, что это мандарины, а не апельсины? Ведь пакет был оранжевого цвета, и в нем могли быть яблоки.

– Ах, как я люблю мандарины! – сказал старец Паисий с явно притворным чревоугодием. – Я возьму себе три мандарина… Нет, лучше пусть будут пять… Ну, если появилась такая возможность, то я возьму себе семь мандаринов! – сказал он с очаровательной улыбкой. – Отец Каллиник, возьми остальные мандарины и отнеси их, пожалуйста, старцу Иосифу, который живет напротив моей каливы.

Старец Иосиф был пожилой монах, подвизающийся в Кутлумушком ските. Несмотря на то, что ему было 103 года, он ежедневно обрабатывал свой огород.

Отец Каллиник взял благословение и ушел. Старец Паисий и я вошли в его маленькую келлию. Там он попросил меня почитать что-нибудь из его рукописных текстов. Прошло около 20 минут, и мы услышали, что кто-то стучит во входную дверь каливы. Наверное, это кто-то из паломников пришел, чтобы встретиться с ним.

– Геронда, открыть дверь? – спросил я.

– Лучше не надо. Если это любопытные паломники, то они сейчас уйдут. А если это страдающие или духовно жаждущие люди, то они будут настаивать, чтобы встретиться со мной.

Мы продолжили читать. Через несколько минут снова постучали в дверь.

– Геронда, а сейчас что мы будем делать? – снова спросил я.

Вместо занавески на окне висел кусок простыни.

– Посмотри со стороны, но чтобы они не увидели тебя. И скажи мне: сколько их?

– Я не могу посчитать их. Отсюда их не видно, – ответил я.

– Хорошо, ты учил математику? Что ты делал столько лет в Америке? Давай подождем, они снова постучат.

Действительно, через несколько минут паломники в третий раз постучали в дверь.

– Сейчас я пойду и попробую их посчитать. Конечно, я не оканчивал начальную школу, но у меня всё получится, – сказал он мне.

Он встал и открыл дверь каливы.

– Ребята, почему вы пришли в это время? Зачем вы пришли ко мне?

– Геронда, мы хотим немножко пообщаться с вами. Можно поговорить с вами?

– Да, можно. Но давай-ка я попробую вас чем-то угостить. Сколько вас? Давайте я посчитаю вас: раз, два… семь. Посмотрим, что мы можем найти в этот время в «магазине». Старец Паисий вошел в келлию и вскоре вышел с семью мандаринами.

Старец Паисий вошел в келлию и вскоре вышел с семью мандаринами

«Какой он поразительный человек! – с удивлением подумал я. – Откуда он знал, сколько мандаринов он должен оставить себе! Он это предвидел? Бог просветил его, хотя он не осознавал этого?»

– Откуда вы приехали? – поинтересовался старец.

– Мы из Афин. А Брюс и Джон приехали из Америки.

– Из Америки? Если мы угостим их мандаринами, то над нами будет смеяться весь мир! Давай-ка я поищу в «супермаркете» что-нибудь американское.

Он снова вошел в келлию и вернулся с пакетом американских бисквитов и коробкой разных видов орехов фирмы «Ρlanters», одного из самых известных американских брендов. Удивленные ребята выражали свое изумление и глубокое впечатление.

– Геронда, а что символизирует било^[1], в которое бьют в монастырях? – робко спросил один из них.

– Я не знаю, что оно символизирует. И это не имеет значения. Ценен не тот, кто бьет в било, а тот, кто умножает талант^[2] от Бога. Послушайте, время уже позднее, и вам надо уже уходить. Я хочу сделать только одно замечание: проблема для американцев заключается в том, что на английском языке слово «я» всегда пишется с большой буквы, а в Греции мы иногда пишем «я» (ἐγώ – греч.) и с маленькой буквы.

Святость имеет в себе благородство, нежность, изящество

Паломники посмеялись над забавным замечанием, и американцы спросили:

– Что это означает? Что мы должны сделать?

– Дети мои, уберите слово «эго» из своего словарного запаса. Эгоизм – это наш большой враг. Все мы без исключения должны бороться с ним.

Святость имеет в себе благородство, нежность, изящество. Он не говорил о мудрости, не произносил богословских слов, не рассказывал о внушительных откровениях. Но он преисполнял сердца всех паломников. Он рассудительно думал, скрывал свой дар благодати, любезно, красиво и оригинально относился к своим посетителям, наставлял своим словом и утешал их своим присутствием. Не пытаясь никого ни в чем убеждать, он убеждал всех в величайших вещах. Рядом с ним ты просветляешься, радуешься, утешаешься. Ты чувствуешь себя, как Мария у ног Иисуса, как апостолы на горе Преображения Господня, и тебе ни за что на свете не захочется уходить из его келлии.