Общие аспекты психики человека (или что такое психика) с точки зрения христианской антропологии

Петр Владимирович Добросельский

Часть 9. О страстях. Классификация страстей …

Часть 1. Общие сведения о психологии и психике

Часть 2. Материалистический подход к понятию «психика» 

Часть 3. Идеалистический подход к понятию «психика»

Часть 4. Комплексный или святоотеческий подход к понятию «психика»

Часть 5. Происхождение психики и её структура

Часть 6. Основные возможности души или ее психические способности (силы)

Часть 7. Особенности психических сил души: сердца, ума и воли

Часть 8. О соотношении духовного и физического состояния человека до и после грехопадения в раю. Греховность и страсть (общие понятия)

9.1.  О главных страстях

§1. Страсти, возникшие в человеке после грехопадения, играют в его жизни существенную роль. Они, воздействуя на душу и тело, могут погубить их. Именно через страсти, — которые являются духовными сетями, — дьявол ловит и удерживает человека. Делает его своим рабом, властвует над ним и, — как отмечает свт. Афанасий Великий, — утверждает в «человеке закон греха» (цит. по 1: 251). Страсти являются важным антропологическим понятием, относящимся к психике человека.

Святые отцы (прпп. Иоанн Кассиан Римлянин, Нил Синайский, Иоанн Лествичник, Ефрем Сирианин, Иоанн Дамаскин и др.) в качестве главных называют восемь страстей (духов зла, страстных помыслов): чревоугодие, блуд, сребролюбие, гнев, печаль, уныние, тщеславие, гордость (2: 18, 224-259, 365, 485, 501-536; 3; 4, гл. «Что такое страсть?»; 5: 180. См. Слово 26, п. 3). Эти страсти также именуются «главными пороками» (Иоанн Кассиан Римлянин. Собеседования египетских подвижников. Собеседование V, гл. 2), «начальственными страстями» (Григорий Синаит. Добротолюбие. Т. V), «родовыми производителями зла» (св. Ефрем Сирин. Творения, т. II, с. 390; Евагрий — монах. О восьми помыслах, к Анатолию. Добротолюбие. Т. 1). От данных страстей происходят все другие страсти (4, гл. «Что такое страсть?»).

Свт. Игнатий (Брянчанинов) так поясняет главные страсти:

● чревообъедение: объедение, пьянство, нехранение и разрешение постов, тайноедение, лакомство, вообще нарушение воздержания. Неправильное и излишнее любление плоти, ея живота и покоя, из чего составляется самолюбие, от которого нехранение верности Богу, Церкви, добродетели и людям;

● любодеяние: блудное разжение, блудные ощущения и положения души и сердца. Принятие нечистых помыслов, беседа с ними, услаждение ими, соизволение им, медление в них. Блудные мечтания и пленения. Нехранение чувств, в особенности осязания, в чем дерзость, погубляющая все добродетели. Сквернословие и чтение сладострастных книг. Грехи блудные естественные: блуд и прелюбодеяние. Грехи блудные противоестественные;

● сребролюбие: любление денег, вообще любление имущества движимого и недвижимого. Желание обогатиться. Размышление о средствах к обогащению. Мечтание богатства. Опасения старости, нечаянной нищеты[1], болезненности, изгнания. Скупость. Корыстолюбие. Неверие Богу, неупование на Его промысл. Пристрастия или болезненная излишняя любовь к разным тленным предметам, лишающая душу свободы. Увлечение суетными попечениями. Любление подарков. Присвоение чужого. Лихва. Жестокосердие к нищей братии и ко всем нуждающимся. Воровство. Разбой;

● гнев: вспыльчивость, принятие гневных помыслов: мечтание гнева и отмщения, возмущение сердца яростью, помрачение ею ума: непристойный крик, спор, бранные, жестокия и колкия слова, ударение, толкание, убийство. Памятозлобие, ненависть, вражда, мщение, оклеветание, осуждение, возмущение и обида ближнего;

● печаль: огорчение, тоска, отсечение надежды на Бога, сомнение в обетованиях Божиих, неблагодарение Богу за все случающееся, малодушие, нетерпеливость, несамоукорение, скорбь на ближнего, ропот, отречение от креста, покушение сойти с него;

● уныние: леность ко всякому доброму делу, в особенности к молитвенному. Оставление церковного и келейного правила.  Оставление непрестанной молитвы и душеполезного чтения. Невнимание и поспешность в молитве. Небрежение. Неблагоговение. Праздность. Излишнее успокоение сном, лежанием и всякого рода негою. Перехождение с места на место. Частые выходы из келии, прогулки и посещения друзей. Празднословие. Шутки. Кощуны. Оставление поклонов и прочих подвигов телесных. Забвение грехов своих. Забвение заповедей Христовых. Нерадение. Пленение. Лишение страха Божия. Ожесточение. Нечувствие. Отчаяние;

● тщеславие: искание славы человеческой. Хвастовство. Желание и искание земных и суетных почестей. Любление красивых одежд, экипажа, прислуги и келейных вещей. Внимание к красоте своего лица, приятности голоса и прочим качествам тела. Расположение к наукам и искусствам, гибнущим сего века, искание успеть в них для приобретения временной земной славы. Стыд исповедовать грехи свои. Скрытие их пред людьми и отцом духовным. Лукавство, Самооправдание. Прекословие. Составление своего разума. Лицемерие. Ложь. Лесть. Человекоугодие. Зависть. Уничижение ближнего. Переменчивость нрава. Потворство. Бессовестность. Нрав и жизнь бесовские;

● гордость: презрение ближнего. Предпочтение себя всем. Дерзость. Омрачение, дебелость ума и сердца. Пригвождение их к земному. Хула. Неверие. Лжеименитый разум. Непокорность закону Божию и Церкви. Последование своей плотской воле. Чтение книг еретических, развратных и суетных. Неповиновение властям. Колкое насмешничество. Оставление христоподражательного смирения и молчания. Потеря простоты. Потеря любви к Богу и ближнему. Ложная философия. Ересь. Безбожие. Невежество. Смерть души» (6: 3-6).

§2. По вопросу количества главных страстей прп. Иоанн Лествичник говорит: «Некоторые имеют обыкновение писать о тщеславии в особенной главе, и отделять оное от гордости; посему и говорят они, что начальных и главных греховных помыслов восемь. Но Григорий Богослов и другие насчитывают их семь. С ними и я более согласен; ибо кто, победив тщеславие, может быть обладаем гордостию? Между сими страстями такое же различие, какое между отроком и мужем, между пшеницею и хлебом; ибо тщеславие есть начало, а гордость конец»[2] (5: 1. См. Слово 22, гл. 1). Заметим, что «один из первых церковных писателей, различавших тщеславие от гордости, есть Кассиан. Он считал восемь главных страстей, между коими поставлял тщеславие седьмою страстию, а гордость — восьмою. Св. же Григорий Богослов в 39 слове, на Богоявление Господне, говорит, что есть семь духов злобы, как семь же считается и добродетелей (Твор. Григория Богослова, ч. 3, стр. 259. Москва, 1844 г.) (5: 293. См. примечание «щ» к Слову 22, п. 1).

«Из всех страстей преподобный Григорий (Синаит — П.Д.) выделяет восемь «начальственных» (важнейших, опаснейших): три главных — чревоугодие, сребролюбие и тщеславие и пять с ними связанных — блуд, гнев, печаль, леность и гордость. И еще более часто святой Григорий предостерегает от двух страстей — блуда и уныния. Эти две страсти он считает крайне суровыми и тяжкими, господствующими «над несчастной душой» и обессиливающими ее, делающими «природу нашу вялой, расслабленной и как бы разбитой параличом»» (7: 111).

§3. Св. апостол Павел называет корнем всех зол сребролюбие: «Великое приобретение — быть благочестивым и довольным. Ибо мы ничего не принесли в мир; явно, что ничего не можем и вынести из него. Имея пропитание и одежду, будем довольны тем. А желающие обогащаться впадают в искушение и в сеть, и во многие безрассудные и вредные похоти, которые погружают людей в бедствие и пагубу; ибо корень всех зол есть сребролюбие, которому предавшись, некоторые уклонились от веры и сами себя подвергли многим скорбям. Ты же, человек Божий, убегай сего, а преуспевай в правде, благочестии, вере, любви, терпении, кротости» (1 Тим. 6: 6-11).

То же говорят и многие святые отцы, в частности, свт. Григорий Нисский:«Привлекательность вещества кажется для сребролюбцев добром, но корень всем злым оказывается сребролюбие (1 Тим. 6: 10)» (8: 65); свт. Григорий Палама: «Если исследуешь, найдешь, что первое зло порождение пожелания есть любостяжательность. Пожелания, содействующие людям в хранении и устроении жизни, непорочны; почему с юных ногтей являются срощенными с нами. Сребролюбие же немного после прирастает ко всем, уже существующим. Из чего видно, что оно не из естества, а от произволения имеет свое начало. И святой Павел справедливо называет его корнем всех зол (1 Тим. 6: 10). Некоторые из зол, обыкновенно им порождаемых, суть следующие: скуповатость, торгашничество, хищничество, воровство вообще всякий вид лихоимания, которое тот же апостол назвал вторым идолослужением (Кол. 3: 5). Тем же, кои не пораждает оно, почти всем доставляет пищу и поддержку. Все же сие, от вещелюбия рождающиеся, страсти суть души, не имеющий ревнования о доброделании. Вообще страсти, от произволения зависящие, удобнее врачуются, чем страсти, имеющие начало в естестве; но страсти, сребролюбием порождаемые, трудно победимыми делает неверие в Божественное Промышление» (цит. по 9: 259); прп. Нил Синайский: «Сребролюбие — корень всех зол; как худые ветви, питает оно все прочие страсти и не дает засыхать тому, что от него процвело. Желающий истребить страсти пусть прежде исторгнет сей корень их; пока же остается сребролюбие, не сделаешь себе пользы, отсекая ветви; потому что, если и будут отсечены, скоро опять вырастут» (цит. по 2: 232); прп. Иоанн Лествичник: «Сребролюбие есть и называется корень всем злым (1 Тим. 6: 10) и оно действительно таково, ибо производит ненависть, хищения, зависть, разлучения, вражды, смущения, злопамятство, жестокость и убийства» (5: 141. См. Слово 17, гл. 14). При этом преподобный отец разделяет корень зла для мирян и монахов: «в мирских корень всех зол есть сребролюбие, а в монахах — объедение» (5: 192. См. Слово 26, гл. 69, 70).

§4. Отметим, что в «Лествице» прп. Иоанна Лествичника приведена интересная фраза: «Монах, любящий деньги, чужд лености; он ежечасно вспоминает слово апостола: праздный да не яст (2 Сол. 3, 10); и другое: руце сии послужисте мне и сущим со мною (Деян. 20, 34)». Если рассматривать данную цитату саму по себе, то может создаться впечатление, будто бы прп. Иоаннн Лествичник положительно относится к монаху, любящему деньги, т. е. к сребролюбивому монаху. Поэтому, рассмотрим эту цитату в соответствующем контексте.

Данная цитата находится в «Слове 16», посвященному одной из страстей — сребролюбию, борьба с которым является по счету «шестнадцатой борьбой» и «кто в ней одержал победу, тот и любовь Божию приобрел, или отсек суетные попечения» (см. послесловие к «Слову 16»). Прп. Иоанн Лествичник конкретно о сребролюбии также говорит следующее: «Сребролюбие есть поклонение идолам, дщерь неверия, извинение себя своими немощами, предсказатель старости, предвозвестник голода, гадатель о бездождии. Сребролюбец есть хулитель Евангелия, и добровольный отступник. Стяжавший любовь расточил деньги; а кто говорит, что имеет и то, и другое, тот сам себя обманывает… Победивший страсть сию отсек попечения; а связанный ею никогда не молится чисто» (Слово 16, глл. 2, 3, 7); «Сребролюбие есть и называется корень всем злым (1 Тим. 6, 10); и оно действительно такого, ибо производит ненависть, хищения, зависть, разлучения, вражды, смущения, злопамятство, жестокость и убийства» (Слово 17, гл. 14).

Таким образом, преподобный отец считает сребролюбие корнем всех зол и, в связи с этим, не может положительно относиться к сребролюбивому монаху. Ибо «монах есть тот, кто, будучи облечен в вещественное и бренное тело, подражает жизни и состоянию бесплотных. Монах есть тот, кто держится одних только Божиих словес и заповедей во всяком времени и месте, и деле. Монах есть всегдашнее понуждение естества и неослабное хранение чувств. Монах есть тот, у кого тело очищенное, чистые уста и ум просвещенный. Монах есть тот, кто скорбя и болезнуя душею, всегда памятует и размышляет о смерти, и во сне, и во бдении. Отречение от мира есть произвольная ненависть к веществу, похваляемому мирскими, и отвержение естества, для получения тех благ, которые превыше естества» (Слово 1, гл. 4).

Из сказанного можно сделать вывод, что прп. Иоанн Лествичник в «Слове 16» рассматривает различные аспекты сребролюбия, в том числе и такие, которые имеют положительные внешние проявления. Аналогичное этому говорится и в «Слове 17, гл. 5». Здесь преподобный отец указывает на то, что «вещество», т. е. вещественные накопления монахов, хотя и имеют положительный аспект, заключающийся в оседлости («пребывании на одном месте»), но не принесут им пользу («иногда стяжание вещей удерживает монахов на одном месте: что не относится к их похвале». Слово 17, гл. 5 — см. «Алфавитный указатель на книгу Св. Иоанна Лествичника, называемую «Лествица»»).

Заметим, что святоотеческое учение о страстях указывает на возможность добродетельных внешних проявлений некоторых страстей, которые, однако, не зачтутся в связи с «ложной целью подвигов» (см. об этом подробнее в §2 раздела 9.4. О сребролюбии и тщеславии).

Таким образом, текст из «Слова 16, гл. 10», рассмотренный в контексте других высказываний прп. Иоанна Лествичника, а также в контексте святоотеческого учения о страстях, позволяет сделать вывод о том, что в нем приведены отдельные положительные аспекты внешних проявлений страсти «сребролюбия», которые, однако, не принесут положительных духовных плодов, в связи с «ложной целью подвигов».

§5. Прп. Иоанн Лествичник также учит, что главой, начальником и дверью страстей является объедение: «Начальник бесов есть падший денница; а глава страстей есть объедение» (5: 119. См. Слово 14, гл. 30); «Спросим же и сего нашего врага, паче же главнейшего начальника наших злых врагов, дверь страстей, т.е. объедение. Сию причину падения Адамова, погибели Исава, пагубы Израильтян, обнажения Ноева, истребления Гоморрян, Лотова кровосмешения, погубления сынов Илии священника, и руководителя ко всяким мерзостям» (5: 121. См. Слово 14, гл. 34).

При этом преподобный отец самой лютой из всех страстей называет отчаяние (5: 121. См. Слово 14, гл. 36), а гордость считает страстью, которая:

● способна по своей силе заменить все другие страсти: «…бесы с намерением отступают от нас, оставляя беса гордости, который один заменяет собою всех прочих» (5: 121. См. Слово 15, гл. 62); «Один почтенный муж сказал мне: положим, что есть двенадцать бесчестных страстей; если произвольно возлюбишь одну из них, то есть гордость, то и одна сия наполнит место прочих одиннадцати» (5: 157. См. Слово 23, гл. 5);

● является начальницей и совершительницей всех зол (5: 156. Слово 22, гл. 45), а также родительницей всех страстей (5: 160. См. Слово 23, гл. 38).

Вместе с этим. прп. Иоанн Лествичник матерью всех страстей полагает наслаждение (5: 93. См. Слово 7, гл. 48), а про сластолюбие и лукавство говорит: «Сластолюбие и лукавство суть родительницы всех зол; одержимый ими не узрит Господа; но и удаление от первого, без удаления от второго, не принесет нам никакой пользы» (5: 189. См. Слово 26, гл. 50).

Прп. Антоний Великий самыми злыми страстями души считает «ненасытное желание богатства и удовольствий, славолюбие и тщеславие при неведении истины» (Слово 4) (цит. по 10: 59). В другом месте он называет самыми большими страстями чревоугодие и ненасытное желание житейских благ (10: 72).

«Чревоугодие, по мнению отцов-аскетов, является корнем и источником для других страстей, а потому, не освободившись от этого порока, никак нельзя приступить к внутренней борьбе с движениями и возмущениями души (Иоанн Кассиан Римлянин. Книги постановлений… V, 13; 11)» (4, Гл. «Достижение бесстрастия»).

§6. Прп. Амвросий, старец Оптинский, рассуждает о главных и зловредных страстях так: «Святой Лествичник выставляет три главные страсти, борющие находящихся в повиновении: чревоугодие, гнев и похоть плотская. Последние приемлют силу от первой, похоть возгарается от чревоугодия и покоя телесного, а гнев — за чревоугодие и за покой телесный. Весь же этот злой собор рождается и происходит от самолюбия и горделивого расположения души. Посему Господь и повелевает в Евангелии отвернуться себя и смириться…» (цит. по 11: 419, 420 со ссылкой на: Собрание писем оптинского старца иеросхимонаха Амвросия к мирянам. В 3 ч. Ч. 3. Сегиев Посад, 1908); «…Неверие и лукавство, звисть, и злоба, и ненависть хуже всех грехов и зловреднее всех страстей и пороков … Причина неверия — любление земной славы … А зависть, и злоба, и ненависть происходят от гордости и неимения любви к ближним» (цит. по 11: 420, 421 со ссылкой на: Преподобный Амвросий Оптинский. Собрание писем к монашествущим).

Прп. Макарий, старец Оптинский, наставляет: «Мир же, по святому Исааку, составляют страсти, и особенно три главные: славолюбие, сластолюбие и сребролюбие. Если против них не вооружаемся, то неминуемо впадаем в гнев, печаль, уныние, памятозлобие, зависть, ненависть и подобное … Главные наши страсти: гордость, самолюбие, а от них гнев, ярость, зависть, злопомнение, поречение ближних, презрение своего сердца … Главные три вражеские исполина: славолюбие, сластолюбие и сребролюбие, самолюбием укрепленные — стараются наблюдать и взять власть свою над бедными нашими умом и сердцем, а за ними уже нетрудно и весь собор злых страстей и грехов невозбранно пленяют душевный наш град и, лишая нас многовожделенного мира и спокойствия, соделывают сметения, неустройства и крамолы в убогой душе нашей, что вы видите и в своем устроении, не имею мира и спокойствия душевного» (цит. по: 11: 413, 415, 416, 417 со ссылкой на: Душеполезные поучения преподобных оптинских старцев. Изд. Введенской Оптиной Пустыни, 2000).

«По свидетельству преподобного аввы Дорофея, «все отцы говорят, что всякая страстьрождается от сих трех причин: от славолюбия, сребролюбия, сластолюбия[3]»» (12: 37). Преподобный отец также считает, что «самолюбие же есть «корень всех страстей»» (7: 79, со ссылкой на: Преподобного отца нашего аввы Дорофея Душеполезные поучения и Послания с присовокуплением вопросов его и ответов на оные Варсануфия Великого и Иоанны Пророка. 8-е изд. Свято-Троицкая Лавра, 1900. Репринт: Нью-Йорк, 1970. С. 2).

Самолюбие основной страстью считают и другие святые отцы, например:

● «Каждый из нас приходит в свет сей только с семенем всех страстей — самолюбием. Сие семя потом жизнию и свободной деятельностию развивается, растет и раскрывается в большое дерево, которое ветвями своими покрывает всю греховность нашу (епископ Феофан. Начертания христианского нравоучения, с. 169)» (цит. по 4, гл. «Послушание диаволу»);

● «По учению Исаака Сирина, «прежде всех страстей — самолюбие» (св. Исаак Сирин. Слова подвижнические, 51, 228), от которого, «как ветви какие, отрождаются страсти» (св. Ефрем Сирин. Добротолюбие, т. 2). Отсюда мы приходим к такому выводу: каждая страсть есть прежде всего порождение самолюбия, которое является необходимой психологической почвой, на которой и из которой вырастают все страсти, заимствуя у нее свои соки и всецело определяясь ею в своих характерных особенностях» (4, гл. «Анализ человеческих страстей», разд. «Душевные страсти»);

● «По словам прп. Максима, основной страстью, от которой происходят и рождаются все остальные, является самолюбие. Самолюбив тот человек, который чрезмерно любит самого себя и служит самому себе. Когда внимание человека отвлекается от Бога, так что он не заботится о том, чтобы соединится с Ним и выполнять Его святую волю, то неизбежно обращается к самому себе и постоянно желает себе угождать. «Берегись, — советует прп. Максим, — матери зол, самолюбия, которая есть неразумная любовь к телу». От страсти самолюбия «рождаются три первые и родовые страстные и неистовые помыслы, а именно: чревоугодие, сребролюбие и тщеславие». От этих трех помыслов «рождается все племя страстей» (Добротолюбие. Т. 3, с. 188).

В другом месте преподобный, описывая ужасные последствия самолюбия, называет его матерью, которая имеет много дочерей. «Многоядение и сластоядение бывают причиною нецеломудрия; сребролюбие и тщеславие» — ненависти к ближнему; мать их — самолюбие — есть причина обоих (Добротолюбие. Т. 3, с. 197)» (13: 256, 257);

● «Предшествует всем страстям самолюбие; после же всех их следует гордость. Три главнейшие страсти греховные порождение свое имеют из страсти самолюбия. Эти три суть: чревоугодие, тщеславие и сребролюбие, из которых исходят все другие страсти. За чревоугодием следует блуд, за тщеславием — гордость, прочие же — за всеми тремя. За всеми тремя последуют — печаль, гнев, злопамятство, зависть, леность и прочие…» (аввы Фалассия о любви, воздержании и духовной жизни к пресвитеру Павлу. Сотня первая, пункты 86-90) (27: 306).

В. Н. Лосский пишет, что «корень всякого греха — гордость, которая есть бунт против Бога … Корень греха — это жажда самообожения, ненависть к благодати» (71: 252).

Прот. Александр Мень полагает, что человека больше всего соблазняет власть (то есть стремление к власти является доминирующей страстью): «Воля к власти — самый серьезный импульс и самый тяжелый грех человека. За всеми социальными, политическими, культурными битвами стоит воля к власти. Фрейд напрасно считал, что в основе всего лежит либидо, секс. Ничего подобного! Миллионы людей отказывались от брака, но от власти никто никогда не отказывался. Об этом всегда нужно помнить. Вся человеческая цивилизация построена на грехопадении, на первородном грехе, она сохранила в себе вот этот импульс власти. Подумайте: ведь всякая магия была построена на стремлении властвовать над природой и человеком, так же, как и наша техническая цивилизация. С точки зрения властолюбия можно описать всю мировую историю, и это будет правда.

Проанализируйте любое выдающееся событие истории, и вы увидите, какую колоссальную роль играла в нем жажда власти. Этот импульс не оставляет человека до старости. Он может уже не интересоваться пищей, не интересоваться многими жизненными удовольствиями, он может уже еле двигаться, но власть остается единственным и последним, что ему мило и дорого» (28: 72, 73).

Аналогичное мнение высказывает протопресвитер Михаил Помазанский: «И современные психологические наблюдения приводят исследователей к выводу, что похоть и гордость (жажда превосходства над другими) являются главными рычагами стремлений современного падшего человека, даже когда они глубоко скрыты в душе и не выступают в сознании явно» (24: 140).

Отметим, что «грехопадение было первым моментом, когда в человеке восторжествовала воля к власти…» (28: 73). Иначе говоря, в грехопадении, впервые в роде человеческом, проявилась страсть (жажда) власти, как желания обладать дополнительной возможностью — стать как боги, знающие добро и зло. Свт. Григорий Богослов связывает эту страсть, гнездящуюся в потомках Адама, с первородным грехом: «Если в отношении к Богу первородный грех выразился идолопоклонством и язычеством, то во взаимных отношениях людей дает почувствовать себя преобладанием (между людьми — П.Д.)» (25: 311, со ссылкой на свт. Григория Богослова).

§7. Как видно из приведенных выше высказываний о страстях, в них имеются некоторые различия в определении значимости (соотношения, иерархии) основных страстей. Однако здесь нет существенных расхождений. Это объясняется тем, что многие страсти связаны друг с другом. Так, например, страсть стяжания богатства обусловлена не собственно желанием его накопления, а желанием с его помощью достичь большей власти, большей славы, иметь больше возможностей удовлетворять свои похоти. Иными словами, сребролюбие обусловлено властолюбием, славолюбием, сластолюбием. Вообще,различные страсти являются как бы звеньями одной цепи. И если потянуть за одно из них, то появятся и другие звенья — страсти.

Прп. Григорий Синаит пишет: «Воцарение в человеке по беспечности хотя бы одной из названных страстей (имеются в виду чревоугодие, сребролюбие, тщеславие, блуд, гнев, печаль, леность, гордость — П.Д.) ополчает на него весь сонм зол во главе с гибельным неверием и опустошает его душу…» (цит. по 7: 111).

По словам прп. Иоанна Лествичника: «страсти, одна другую рождая, и одна другою укрепляясь, низвергают в бездну» (5: 104. См. Слово 9, гл. 1). Прп. Иоанн Лествичник о связях между страстями также говорит следующее: «Кто низложил первые три из главных страстей (тщеславие, сребролюбие, чревоугодие), тот низложил вместе и пять последних (блуд, гнев, печаль, уныние, гордость); но кто не радит о низложении первых, тот, ни одной не победит (2: 485. См. Слово 2, гл. 3); «Некоторые в недоумении предложили мне (прп. Иоанну Лествичнику — П. В.) на рассмотрение неудоборешимый вопрос, превосходящий разум всех мне подобных, и рассуждения о котором я не находил ни в одной из дошедших до меня книг. Какие собственно исчадия, говорили они, рождаются от восьми главных страстных помыслов, и какой из трех главнейших родитель каждому из пяти прочих? Я же, в ответ на это недоумение, предложил похвальное неведение; и тогда от преподобнейших оных мужей получил такое вразумление: «Матерь блуда есть объедение; уныния же матерь — тщеславие; печаль же и гнев рождаются от трех главнейших страстей (от сластолюбия, славолюбия и сребролюбия); матерь гордости — тщеславие».

На сие слово достопамятных оных мужей я отвечал прошением научить меня, какие грехи происходят от восьми главных страстей? И какой именно, и от которой из них рождается? Сии бесстрастные отцы благосклонно на это сказали, что в безумных страстях нет порядка или разума, но всякое бесчиние и неустройство. Блаженные отцы подтверждали сие весьма убедительными доказательствами, представляя многие достовернейшие примеры, из коих некоторые помещаем в настоящем слове, чтобы от них получить вразумление для правильного суждения и о прочем.

Безвременный смех, например, иногда рождается от беса блуда; а иногда от тщеславия, когда человек сам себя внутренне бесстыдно хвалит; иногда же смех рождается и от наслаждения (пищею).

Многий сон происходит иногда от насыщения; иногда же от поста, когда постящиеся возносятся; иногда от уныния, а иногда и просто от естества. Многословие происходит иногда от объедения, а иногда от тщеславия. Уныние происходит иногда от наслаждения; а иногда от того, что страха Божия нет в человеке. Хула есть собственно дщерь гордости; а часто рождается и от того, что мы ближнего в том же осуждали; или от безвременной зависти бесов. Жестокосердие рождается иногда от насыщения; иногда от бесчувствия; а иногда от пристрастия. Пристрастие же опять иногда от блуда, иногда от сребролюбия, иногда от объедения, иногда от тщеславия, и от многих других. Лукавство происходит от возношения и от гнева. Лицемерие от самоугодия и самочиния» (5: 187,188. См. Слово 26, гл. 39-48).

По мнению митр. Николая (Могилевского): «Единство нашей души (человеческой) и та психологическая аксиома, что в душевной жизни одно психическое состояние тесно связано с другим, одно составляет необходимое условие для возникновения другого — эти два положения дали основание отцам-аскетам установить ту тесную связь, которую имеют между собою все восемь главных страстей. «Восемь страстей, — говорит преп. Иоанн Кассиан, — хотя имеют разное происхождение и разные действия … соединены между собою каким-то сродством и так сказать связью, так что излишество первой страсти дает начало последующей» (Иоанн Кассиан Римлянин. Собеседования египетских подвижников. Собеседование V, гл. 10; то же у: Св. Ефрем Сирин. Творения. Т. III, с. 215, 157; Евагрий — монах. Добротолюбие. Т. I). Ибо от излишества чревоугодия необходимо происходит блудная страсть, от блуда — сребролюбие, от сребролюбия — гнев, от гнева — печаль, от печали — уныние. Остальные две страсти, т. е. тщеславие и гордость, так же соединены между собою и тем же способом, как и предыдущие страсти: от чрезмерного тщеславия рождается гордость. Но от тех шести первых страстей они совершенно отличаются и не соединяются с ними подобным союзом, и не только не получают от них никакого повода к своему рождению, но даже противным образом и порядком возбуждаются. Обыкновенно бывает так, что эти две последние страсти сильнее плодятся по истреблении первых и живее по умерщвлении их возникают и возрастают (Иоанн Кассиан Римлянин. Собеседования египетских подвижников. Собеседование V, гл. 10; то же у: Св. Ефрем Сирин. Творения. Т. III, с. 215, 157; Евагрий — монах. Добротолюбие. Т. I)» (4, гл. «Что такое страсть?»). Митр. Иерофей Влахос отмечает, что некоторое несогласие святых отцов в отношении страстей «не является принципиальным … Каждый из отцов описал различные страсти в соответствии с особенностями своего личного подвига и с тем предметом, на который хотел обратить внимание. К тому же святые отцы, описывая эти страсти, не занимались философским анализом души вообще, но всегда исходили из личного опыта» (13: 258, 259).

9.2.  Виды страстей

§1. Прп. Иоанн Кассиан Римлянин отмечает различные виды страстей: «Страсти бывают двух родов: естественные, вырождающиеся из естественных потребностей, как например чревоугодие и блуд, и не естественные, не коренящиеся в естестве, как например сребролюбие. Действия же их проявляются четверояко: некоторые действуют только в теле и через тело, как чревоугодие и блуд, а некоторые проявляются и без содействия тела, как тщеславие и гордость; далее, иные возбуждаются извне, как сребролюбие и гнев, а иные исходят из внутренних причин, как уныние и печаль. Подобное действие страстей подает повод допустить в них еще два рода, деля их на плотские и душевные: плотские в теле зарождаются и тело питают и услаждают; а душевные из душевных склонностей исходят и душу питают, на тело же нередко действуют разрушительно. Эти последние врачуются простым врачеванием сердца внутренним; а плотские двояким лекарством врачуются — и внешним и внутренним.

Поясним нечто из сказанного более пространным рассуждением. Страсти чревоугодия и блуда, коренясь в теле, возбуждаются иногда без содействия души, по одному раздражению потребностей, из которых исходят, но влекут и душу по ее связи с телом… Тщеславие и гордость зарождаются в душе без посредства тела. Ибо какую нужду имеет тщеславие в телесном, когда из-за одного желания похвал и славы доводит до падения плененную им душу? Или какое телесное действие имело место в возгордении Люцифера, когда он зачал его в одной душе и в помышлении, как говорит пророк: «А говорил в сердце своем: взойду на небо…  буду подобен Всевышнему» (Ис. 14: 13, 14). Не имел он в такой гордости подстрекателя извне; она и зародилась, и созрела вся внутри него» (цит. по 2: 18, 19).

§2. По вопросу разделения страстей на душевные и плотские (телесные) прп. Ефрем Сирианин говорит: «Душевные страсти суть забвение, леность и неведение. Сими тремя страстями омрачаемое око душевное, то есть ум, подпадает господству других страстей, каковы суть нечестие, неправоверие, то есть всякая ересь, хула, раздражительность, гнев, досада, вспыльчивость, человеконенавистничество, помятозлобие, клевета, осуждение, неразумная печаль, страх, боязнь, раздор, ревность, зависть, тщеславие, гордость, лицемерие, ложь, неверие, неблагоразумие, неразборчивость, недальновидность, ненасытность, любостяжание, леность, притязательность, пристрастие, привязанность к земному, уныние, малодушие, неблагодарность, ропот, кичение, самомнение, запальчивость, высокомерие, любоначалие, человекоугодие, коварство, бесстыдство, нечувствительность, ласкательство, скрытность, насмешливость, двоедушие, соизволение на грех по страсти, непрестанное помышление о грехах, скитание помыслов, самолюбие — матерь всего худшего, сребролюбие — корень всех пороков, злонравие и лукавство.

Телесные же страсти суть чревоугодие, прожорство, роскошь, пьянство, ядение в тайне, разные роды сластолюбия, блуд, прелюбодеяние, распутство, нечистота, кровосмешение, деторастление, скотоложство, худые пожелания и всякие противоестественные и постыдные страсти, воровство, святотатство, разбой, убийство по зависти или в неразумном раздражении, всякое телесное успокоение, удовлетворение хотениям плоти, особенно в здоровом состоянии тела, волшебство, ворожбы, чародеяния, гадания, предвещание, щегольство, легкомыслие, нега, страсть к нарядам, натирание лица, предосудительное распутство, игра в кости, пристрастная преданность мирским удовольствиям, жизнь плотоугодная, одебеляющая ум, делающая его оземленившимся и скотоподобным и никак не допускающая возвести взор к Богу и к делам добродетелей… корнем же всех зол и, как сказал бы иной, первою причиною, служат сластолюбие, славолюбие и сребролюбие, от которых рождается все худое» (цит. по 2: 359, 360).

Прп. Антоний Великий о душевных страстях пишет: «Умный человек борим бывает страстями душевными через чувства (телесные), кои есть у разумных тварей. Телесных чувств есть пять: зрение, обоняние, вкус и осязание. Через сии пять чувств подпадая четырем своим собственным страстям, бедная душа берется в плен. Эти четыре страсти душевные — тщеславие, жажда утех, гнев и страх» (цит. по 10: 73).

По мнению прп. Исаака Сирина: «в душе и без телесного естества, естественно, есть похоть и раздражительность, это суть страсти души» (цит. по 14: 142). Свщ. Андрей Лоргус к нетелесным (душевным) страстям относит «страсть власти или славы» (14: 147).

§3. Митр. Николай (Могилевский) приводит следующие сведения о разделении страстей: «Все страсти принято разделять (по их природе) на две категории, на плотские и душевные (Евагрий — монах. Добротолюбие. Т. I; Иоанн Кассиан Римлянин, Собеседования египетских подвижников. Собеседование V, гл. 4; Св. Ефрем Сирин. Творения. Т. III, с. 394; Нил Синайский. Добротолюбие. Т. II; Григорий Синаит. Добротолюбие. Т. V; Еп. Феофан. Толк. на Посл. Ефес.; Еп. Феофан. Толк. на Посл. Римл.). Плотские (somatika) — это те, по определению Иоанна Кассиана, которые «собственно принадлежат к возбуждению и чувству тела, которыми оно услаждается и питается, так что возбуждает иногда и спокойные души и невольно привлекает их к согласию со своим желанием» (Иоанн Кассиан Римлянин, Собеседования египетских подвижников. Собеседование V, гл. 4); к ним относятся чревоугодие и блуд. Таким образом, почву для себя плотские страсти находят в телесных потребностях и инстинктах, а душевные — в душевных (Евагрий — монах. Добротолюбие. Т. I; Нил Синайский. Добротолюбие. Т. II). Душевными (psychika) называются те, которые, исходя из души, не только не доставляют никакого удовольствия плоти, но еще поражают ее тяжким недугом и питают только больную душу пищею жалкого услаждения (Иоанн Кассиан Римлянин, Собеседования египетских подвижников. Собеседование V, гл. 4). К этой категории страстей принадлежат остальные шесть: сребролюбие, гнев, печаль, уныние, тщеславие и гордость (4, гл. «Что такое страсть?»).

Свт. Димитрий Ростовский о страстях телесных и душевных рассуждает так: «Одно — страсти плотские, другое — страсти душевные. Плотские страсти содержатся в видимых плотских чувствах, каковы: сластолюбие, похоть, леность и прочее, угодное и желанное чувствам. Душевные же страсти заключаются в невидимом и недоведомом сердце. Это гнев, ярость, злоба, злопамятство, ненависть к брату и прочие подобные им страсти, содержащиеся в сердце злыми помыслами и иногда выходящие наружу. Об этих плотских и душевных страстях отчасти упоминает святой апостол павел, говоря колоссянам: умервите земные члены ваши: блуд, нечистоту, страсть, злую похоть и любостяжание, которое есть идолослужение, — за которые гнев Божий грядет на сынов противления (Кол. 3: 5, 6). Это о плотских страстях, о душевных же говорит: Отложите все: гнев, ярость, злобу, злоречие, сквернословие уст ваших; не говорите лжи друг другу, и прочее (Кол. 3, 8,9)» (цит. по 201: 511 со ссылкой на: «Свт. Димитрий Ростовский. Творения. М., 2005. Т. 1»).

Св. прав. Иоанн Кронштадтский дополнительно выделяет добровольные и недобровольные страсти: «Если какая-либо страсть в характере своем имеет необыкновенную жгучесть, сильную тяжесть и тесноту, и злобу, — то знак, что в нас сильно действует диавол. Добровольные страсти человека имеют большею частию в характере своем услаждение, а недобровольные — не имеют его; напротив, невольно, неохотно служат воле сатаны, побуждающего к ним мучениями, как некогда побуждал он мучеников к отречению от Христа различными мучениями» (150: 180).

Заметим, что и добродетели, также, как и страсти, разделяются на душевные и телесные. Прп. Максим Исповедник говорит об этом так: «Из добродетелей иные суть телесные, а иные душевные. Телесные суть: пост, бдение, спание на голой земле, служение, рукоделие, чтобы не быть в тягость другим, или для подаяний и прочее. А душевные суть: любовь, великодушие, кротость, воздержание, молитва и прочее. И так если случится, что по какой-либо нужде или состоянию телесному, например, по болезни или по другой подобной причине, мы не сможем исполнить выше показанных телесных добродетелей, то имеем снисходительное прощение от Господа, ведущего и причины тому; не исполняя же добродетелей душевных, никакого не будем иметь извинения, ибо они не подлежат таковым препятствиям» (цит. по 132: 186, 187).

§4. Отметим, что тело, само по себе, не является источником греха и, как вещество, не является греховным. «Ни тело, ни материя сами по себе не являются источниками греха», — полагает митр. Минский и Слуцкий Филарет (15: 14). «Причина греха не тело, а душа сама по себе», — пишет свщч. Мефодий Патарский (цит. по 14: 126). «»Тело без души ничего не в состоянии было бы сделать дурного, а душа и без тела многое может сделать … Объядение бывает не по нужде тела, а вследствие невнимательности души: для тела нужна пища, а не объядение … добродетель души заключается именно в повиновении тела — душе, потому что само по себе тело ни хорошо, ни худо. Все остальное (кроме необходимых потребностей тела) принадлежит душе» (Творения. Т. XI, ч. 1 с. 46-48), — говорит свт. Иоанн Златоуст» (4. См. гл. «Что такое страсть?»).

Приведем и другие цитаты по данному вопросу. «Тело не само собою согрешает, но посредством тела (согрешает) душа» (св. Кирилл Иерусалимский) (цит. по 14: 126). «Тело, само по себе не виновато и не яв­ляется источником греха, а только орудием, через которое тот или иной греховный помысел может проявиться» (16). «В произведениях, таких прославленных ду­ховных писателей, как св. Ефрем Сирин, св. Иоанн Лествичник, прп. Исихий Иерусалимский, прп. Марк Подвижник, св. Максим Испо­ведник и др. дано, на основании собственного наблюдения и опыта, такое описание проис­хождения греха: прежде всего, грех зарожда­ется не на поверхности тела, а в глубинах духа. Тело, само по себе не виновато и не яв­ляется источником греха, а только орудием, через которое тот или иной греховный помысел может проявиться. Начинается всякий грех не внезапно, не автоматически, а через сложный процесс внутреннего созревания той или иной лукавой мысли» (16).

«Уже на самых первых порах в церкви христианской мы встречаемся с совершенно ясным и определенным об этом учением (о том, что тело является существенной составной частью природы человеческой — П.Д.), а именно у древних христиан апологетов, особенно же у святого Иустина, Афинагора, Тертуллиана и святого Иренея. Имея дело с гностиками, видевшими в теле нечто лишнее и даже зловредное в отношении к душе, а потому и не заслуживающее воскресения, все они с одинаковою силою настаивали на том, что тело само по себе не есть зло, которое истекает не из него, а из души…» (архим. Сильвестр (Малеванский) (17: 195). «По христианскому учению, лежащему в основе церковной мистики, мир — творение Божие и среда осуществления царства Божия, материя в факте воплощения Сына Божиего воспринята в единство его Божеской Ипостаси, тело человека — храм Духа Божия (1 Кор. 6: 19) и, как и душа его подлежит преображению и прославлению. Понятно, что уже поэтому христианский мистик не может относиться к миру и телу, как к метафизическому злу. Отсюда его задача заключается в отречении не от мира, как творения Божия, а от мира, как явления в зле лежащего (1 Ин. 5: 19; 2: 16), не от материи, как таковой, а от пристрастия к материальным вещам, от предпочтения материально-чувственной жизни духовно-разумной. Зло не вещи, а неправильное пользование вещами» (18: 342, 343)[4].

Вместе с этим, хотя тело само по себе, как вещество, и не является греховным, при соединении с душой — оно оказывает определенное и очевидное влияние на ее чувства, мысли и желания. Поэтому мы и просим Господа: «…очи́сти, Го́споди, смире́нную мою́ ду́шу от вся́кия скве́рны пло́ти и ду́ха» (Молитвы на сон грядущим. Молитва 1-я, святого Макария Великого, к Богу Отцу) и Ангела — хранителя: «…Не да́ждь ме́ста лука́вому де́мону облада́ти мно́ю, наси́льством сме́ртнаго сего́ телесе́…» (Молитвы утренние. Молитва 9-я, к Ангелу — хранителю). А также исповедуем свои душевные и телесные грехи: «…про́чими мои́ми грехи́, душе́вными вку́пе и теле́сными…» (Молитвы на сон грядущим. Исповедование грехов повседневное).

Одним из примеров такого влияния является желание насыщения вещественного тела, обусловленное получением при этом невещественною душою чувства удовольствия, а также и другие аналогичные желания, например, сексуального характера. Другим примером связи состояния тела и состояния души может являться то, что на основании определенных телесных анализов можно судить о предрасположенности человека к алкоголизму (то есть пристрастия к алкоголю, или страсти пьянства). Если данный тест дает положительные результаты, то тестируемому рекомендуется особо внимательно относится к принятию алкогольных напитков, чтобы указанная предрасположенность не перешла в алкогольную зависимость.

Указанные чувства, желания их получить, грехи и страсти, с ними связанные, называют телесными или плотскими (хотя более точным названием для них, по нашему мнению, было бы: «душевно-телесные». Епископ Эмесский Немесий об этом говорит: «Телесные же удовольствия — те, которые происходят через участие души и тела и которые поэтому называются телесными; таковы удовольствия, касающиеся пищи и совокуплений. Но никто не мог бы подыскать удовольствий, свойственных одному только телу» (19: 116). Аналогично этому, в отношении удовольствий, св. Иоанн Дамаскин пишет: «Из удовольствий одни суть душевные, другие — телесные. И душевные, конечно, суть те, которые свойственны одной только душе — самой по себе, каковы — удовольствия, чувствуемые при занятиях науками и при созерцании. Телесные же удовольствия — те, которые происходят через участие души и тела и которые поэтому называются телесными; [это -] все, касающееся пищи и совокуплений, и подобного. Но никто не мог бы найти удовольствий, свойственных одному только телу» (3: 157).

Для душевных же чувств, желаний, грехов и страстей, в отличие от телесных (душевно-телесных), — наличие тела не является обязательным условием. Такие состояния могут испытывать и бестелесные существа — души людей после их физической смерти и ангелы. Так, бестелесный дьявол первый грех совершил из-за гордости, а затем — из зависти к блаженству прародителей. О душевных удовольствиях епископ Немесий пишет: «Душевные (удовольствия — П.Д.), конечно, те, которые свойственны одной только душе, самой по себе, каковы удовольствия, возникающие при занятиях науками и при созерцании» (19: 115).

9.3.  О страстях чревоугодия и блуда

§1. Общие сведения. «Сами по себе отправления организма ни в коем случае не могут быть названы страстями в порицательном смысле — таковыми являются только душевные состояния сластолюбия, сладострастия (Симеон Новый Богослов. Т. I. Слово 23). Поэтому блуд и чревоугодие нравственному вменению подлежат не в качестве естественных отправлений организма, т. е. не в смысле явлений физиологических, но, собственно, как психические состояния падения, которые постольку греховны и гибельны, «поскольку помысл примешивается к духу и душа сочетавается с обольстительным в ней отпечатлением», т. е. поскольку названные страсти оказываются явлениями, принадлежащими к сфере психической жизни (см. Нил Синайский. Т. I, гл. 19, с. 248)» (4, гл. «Что такое страсть?»).

«Итак, в страстях плотского характера человек свою естественную потребность сознательно и свободно обращает в повод и источник самоуслаждения, простирая ее до полного извращения и полного преобладания над прочими сторонами своей природы, т. е. руководится началами грубого эгоизма и извращенного самолюбия (Максим Исповедник. Добротолюбие. Т. III, с. 205, 56-57).

Что ни сотворил Бог, все сотворил прекрасно и соразмерно. Если же мы произвольно увлекаемся чувственным и предаемся или ядению, или питию в превосходящем меру количестве, или сближению с женщинами, смотрению на них и беседе о них — чем воспламеняется и быстро распространяется в теле огонь похотения — то естественно кроткое движение в теле изменяем на свирепое и неукротимое этими прибавлениями к естеству по побуждениям воли своей (Исаак Сирин. Добротолюбие. Т. II, с. 738, 243). Очевидно, обе телесные страсти составляют «болезнь развращенной воли» (4, гл. «Анализ человеческих страстей», разд. «Плотские страсти»).

Действительно, ведь даже и яд в малых количествах может стать лекарством, а чрезмерное употребление лекарств может сделать их ядом. Таким образом, данное вещество становится ядом или лекарством для человека не только по своей сущности, но и по употребленному количеству. Подобное и в действиях человека: не являются греховными, сами по себе, принятие пищи и супружеская близость в законном браке. Греховным то и другое становится от чрезмерности. Иными словами, греховными их делает злоупотребление ими, а не их сущность.

Так, например, если процесс питания (не являющейся греховным сам по себе) превратить в самостоятельный и специальный источник получения удовольствия, то он уже становится грехом — чревоугодием. Известно, что в древнем Риме определенные категории граждан предавались неуемным пиршествам. Наевшись, они вызывали у себя рвоту для освобождения желудка и возможности пиршествовать далее. Антоний Великий учит: «Не то грех, что делается по закону естества, но то, когда по произволению делают что худое. Вкушать пищу не есть грех, но грех — вкушать ее без благодарения, неблагоговейно и невоздержно» (цит. по 10: 69).

Аналогично этому, если в контексте брака оставить только одно чувство сексуального удовлетворения, то тогда супружеская близость будет уже греховной. Кроме того, это может повлечь за собой и другие грехи сексуального характера.

Рассмотрим теперь более подробно страсти чревоугодия и блуда.

§2. Страсть чревоугодия. Все виды чревоугодия (гортанобесие, чревобесие, тайноядение) «свидетельствуют о том, что человек принимает пищу в данном случае не ради «потребности», а преимущественно для «услаждения», для удовлетворения чувству предосудительного сластолюбия. Этим, собственно, и характеризуется чревоугодие как страсть, которая создается на неправильном отношении нашей психической стороны к вопросу удовлетворения себя пищей (прп. Иоанн Кассиан Римлянин. Собеседования египетских подвижников. Собеседование V, гл. 11) …

Пища, по условиям жизни, является необходимой для человека (преподобных отцев наших Варсануфия Великого и Иоанна руководство к духовной жизни в ответах на вопрошения. Добротолюбие, т. II, с. 579, 69). Конечно, и без удовольствия в этом акте обойтись нельзя, так как воздержание и пост содействуют тому, что даже насыщение хлебом кажется блаженством (Евагрий — монах. Добротолюбие. Т. I, с. 571, 7). Но так как род и количество пищи каждого является делом в значительной степени субъективным, то от воли человека зависит установить нормальное, правильное отношение к акту приема пищи и сделать себя свободным и независимым от сластолюбия по отношению к пище (епископ Феофан). Есть по потребности и есть для услаждения вкуса — дело одинаковое, а грех заключается в намерении (преподобного отца нашего аввы Дорофея душеполезные поучения и послания. Калуга, 1895. Поучение 15, с. 172). Важно поэтому определить, является ли чувство удовольствия, связанное с процессом вкушения пищи, вопросом второстепенной важности, или же оно выступает на первый план и решительно овладевает вниманием человека. В страсти чревоугодия это удовольствие и выступает на первое место. Поэтому, говорит св. Василий Великий, страсть чревоугодия обыкновенно обнаруживает свою силу не во множестве яств, но в пожелании и малом вкушении с чувством удовольствия (Василий Великий. Творения. Т. V, с. 46).

Таким образом, виновным в страсти чревоугодия является не самый естественный акт питания себя пищей, а виновна воля человека, допускающая дух до греховного порабощения плоти в его служении удовольствиям. И самая страсть эта по справедливости у отцов-аскетов определяется как болезнь развращенной воли (прп. Иоанн Кассиан Римлянин. Собеседования египетских подвижников. Соб. XII, 2) (4, гл. «Анализ человеческих страстей», разд. «Плотские страсти»).

Свт. Григорий Палама пишет: «Третье порождение болящей похотением души есть чревоугодие, от которого всякая плотская нечистота. Почему же мы называем его третьим и последним, когда оно внедрено в естество наше от самого рождения, равно как и естественные движения, относящиеся к деторождению. Почему же мы на последнем месте полагаем плотское похотение. Потому что это есть нашего естества принадлежность. Что же естественно, то и невинно, как благим Богом сотворенное, чтоб мы пользовались тем на добро. Естественные сего ради движения не указывают на болезнь души. Больною обличается душа в тех, кои злоупотребляют ими. Когда мы попечения о плоти превращаем в похоти (Рим. 13: 14), тогда это сластолюбие — грешная страсть, начало плотских страстей и болезнь души, ибо они хотя совне входят, но усвояются душою и делаются собственными ее» (цит. по 9: 263).

§3. Страсть блуда. Хотя брак и дан (в частности) «для погашения естественного пламени», то есть является как бы лекарством от блуда или, по словам свт. Иоанна Златоуста, — врачевством, истребляющим блуд (20: 205), сексуальные отношения супругов не должны при этом становиться разнузданными.

Иными словами, секс не должен превращаться в специальную и единственную цель брака, или становится самоцелью[5]. «Брак установлен … не для того, чтобы предавались блудодеянию, но чтобы были целомудренными»[6] — говорит свт. Иоанн Златоуст. Это обусловлено тем, что основной целью брака является помощь друг другу в спасении. А супружеская близость здесь исполняет роль средства или лекарства, помогающего избежать тяжкого греха — прелюбодеяния[7].

Прот. Глеб Каледа по данному вопросу пишет: «Освящая брак и супружеское ложе («брак честен и ложе нескверно, ложе их ненаветно»)[8], Церковь учит миру и воздержанности в супружеских отношениях. Перед едой православный христианин читает молитву и, если есть рядом священник, он просит: «Благослови, Господи, ястие и питие рабом Твоим», но обжорство и пьянство Церковь осуждает и вменяет в грех. Так же и благословляя брак, Церковь осуждает сосредоточенность взаимных интересов супругов исключительно на плотских отношениях. Когда в браке преобладает секс, тогда под его покровом скрывается разврат; когда муж, предварительно поругавшись с женой, требует ее тело или мирится с нею только для того, чтобы обладать им, тогда и в браке совершается половой грех» (209: 184).

9.4.  О страстях сребролюбия и тщеславия

Поскольку данные страсти захватывают огромное количество людей и являются одними из наиболее опасных и действенных, рассмотрим их подробнее.

§1. Страсть сребролюбия относят к душевным. Однако если под душевными страстями понимать страсти, не связанные с телом, а под телесными — связанные с ним, то сребролюбие можно назвать не только душевной, но также, отчасти, и телесной страстью. Это обусловлено тем, что сребролюбие непосредственно связано не только с душевными страстями — властолюбием, славолюбием и др., но и с телесными — чревоугодием и блудом. Дело в том, что богатство, — как дитя и следствие сребролюбия, — позволяет и помогает реализовывать эти страсти, а также инициирует их возникновение. Прп. Иоанн Кассиан Римлянин говорит: «Из душевных страстей первое место в аскетической схеме занимает сребролюбие (philargeria), вследствие его ближайшей, непосредственной связи (по крайней мере, в некоторых случаях) со страстями плотскими» (цит. по 4, гл. «Анализ человеческих страстей», разд. «Душевные страсти», со ссылкой на: «Прп. Иоанн Кассиан Римлянин. Собеседования египетских подвижников. Собеседование V, гл. 10»).

Действительно, сребролюбие является страстью к стяжанию (приобретению) богатства, т. е. того, что имеет определенную ценность для человека. Другими словами, что содержит в себе возможность быть преобразованным в нужные для человека предметы, объекты, состояния, действия. Никто не будет собирать того, что не имеет никакой ценности и вряд ли кто обрадуется найденным сокровищам на необитаемом острове, где человеку суждено остаться до конца его жизни. Таким образом, как уже говорилось выше, страсть сребролюбия (накопления богатства) обусловлена (порождается) желаниями получить и укрепить свою власть, достичь славы, удовлетворить свои телесные похоти (т. е. властолюбием, славолюбием, сластолюбием). С другой стороны, и само богатство способно инициировать или порождать властолюбие, славолюбие, сластолюбие, поскольку является одним из средств достижения власти, славы и плотских утех. По учению святых отцов, страсть сребролюбия вообще может полностью овладеть человеком. Иначе говоря, стать основной целью его жизни.

Прп. Иоанн Кассиан Римлянин ход развития и рост страсти сребролюбия представляет в следующем виде: сначала она начинается «с простой мысли о необходимости небольшой суммы денег, мотивированной кажущейся необходимостью и нуждою (ср. Нил Синайский. Добротолюбие. Т. II, с. 236, 24), а потом, постепенно захватывая все стороны человеческих желаний, разрастается в болезненное явление воли; после она — настоящая страсть; и дальнейшее ее существование будет всегда характеризоваться явлением ненасытимости. Иоанн Кассиан, называя сребролюбие недугом, указывает на троякое проявление его в монахе (Иоанн Кассиан Римлянин. Кн. 7, гл. 14). Во всех этих видах общим является склонность к приобретению денег и вообще сокровищ мира сего. Напряженное, ненасытимое стремление к приобретению денег, имущества и вообще материальных благ является характерной, существенной чертой этой страсти. По словам названного отца, свойство сребролюбия таково, что душе, однажды плененной этой страстью, оно не позволяет соблюдать никакого правила честности и не дает насытиться никаким увеличением прибытка. Неистовство этой страсти — не насыщаться никакою громадностью богатства (Иоанн Кассиан Римлянин. Кн. 7, гл. 24). Ад не скажет: довлеет; и любостяжательный никогда не говорит: «Довольно» (Притч. 30, 16) (Василий Великий. Творения. Т. IV. Беседа 7: К обогащающимся) …

Сущность сребролюбия, выражающаяся в порабощении всего строя духовной жизни (духа) материальным благам, является результатом расслабленности души (Нил Синайский. Творения. Т. I, 209, 7), развращенности воли и злого порождения пожелания (Иоанн Кассиан Римлянин. Кн. 7, гл. 5; Ефрем Сирин. Добротолюбие. Т. II, с. 400, 137), недостаточности любви к Богу, вялости испорченного, расслабленного духа (Иоанн Кассиан Римлянин. Кн. 7, 1). Уклоняясь от истинного и безусловного блага к благу низшему, условному, воля человека центр своих стремлений полагает уже не в невещественном, а в самом веществе (Нил Синайский. Добротолюбие. Т. II, с. 240, 16). На богатство человек возлагает все свои надежды и упования; в нем видит единственную опору своей жизни, им определяется весь смысл его существования. Самое богатство делается для человека кумиром (см. у епископа Феофана. Толкование на Еф. 5: 5, 381).

Понятно, конечно, что все дело заключается во внутреннем отношении к материальным благам. Внешний факт обладания даже и большими имуществами сам по себе еще не говорит о присутствии страсти корыстолюбия в душе обладателя. По словам преп. Иоанна Кассиана, возможно и не имущему денег не быть свободным от болезни сребролюбия… ибо как иных телом неоскверненных Евангельское слово провозглашает нечистыми сердцем (Мф. 5: 28), так и нисколько не обремененным тяготою денег возможно быть осужденными вместе со сребролюбцами по сердцу и уму. Им недоставало только случая к приобретению, а не воли, которая в очах Божиих всегда имеет более веса, чем необходимость (Иоанн Кассиан Римлянин. Кн. 7, 22). Не думай, говорит преп. Исаак Сирин, что только приобретение золота и серебра есть любостяжательность; она есть приобретение чего бы то ни было такого, к чему привязана воля (Исаак Сирин. Слова подвижнические 56, 277) … Итак, не деньги рождают сребролюбие, а любовь к деньгам.

Нравственной вменяемости в страсти сребролюбия подлежит не обладание имуществом, а гибельное порабощение воли материальным благам, сообщающее всей жизни человека грубо эгоистический характер, поскольку центром его жизнедеятельности является «мамона» — сребро (Нил Синайский. Творения. Т. 1, 210, 8). Корыстолюбец стремится к приобретению земных благ, видя в них не потребность, а источник и средство самоуслаждения и самовозвышения (Максим Исповедник. Добротолюбие. Т. III, с. 198, 16-18; Ефрем Сирин. Творения. Т. III, 395). Три причины любви к богатству, говорит св. Максим Исповедник, бывает у людей: сластолюбие, тщеславие и неверие. Сластолюбивый любит сребро, чтобы с помощью его наслаждаться; тщеславный — чтобы прославиться; а неверующий — чтобы скрыть и хранить его, боясь голода, или старости, или болезни изгнания и более надеясь на него, нежели на Бога Создателя и Промыслителя всякой твари (Максим Исповедник. Добротолюбие5. Т. III, с. 198, 16-18; Ефрем Сирин. Творения. Т. III, 395). Страдающий корыстолюбием, таким образом, не возвышается над внешними материальными благами, а, напротив, он нераздельно и исключительно, «как цепью», связывает благосостояние собственной личности с ними; и лишение их, причиняя великое огорчение, отнимает у жизни смысл и отраду (Нил Синайский. Творения. Т. I, 209, 7). Их он делает для себя богом и любит паче Бога (Нил Синайский. Творения. Т. II, 141-142; прп. Никита Стифат, Добротолюбие, Т.  V, с. 128, 57). «Бог забыт: богом для них стало любоимание» (Нил Синайский. О сребролюбии. Добротолюбие. Т. II, с. 246, 35), и человек сделался «добровольным отступником» от Него, так как сребролюбие есть идолослужение (преподобного отца нашего Иоанна Лествичника, игумена Синайской горы, Лествица. С.-Посад, 1898. Слово 6, 3; Иоанн Кассиан. Кн. 7, 7). Вот почему отцы-аскеты и называют страсть сребролюбия «гнусным и бесчестным пороком» (Иоанн Кассиан Римлянин. Кн. 7, гл. 3-6; 20), гибельнейшею болезнию души, которая врачуется с трудом (Иоанн Кассиан Римлянин. Собеседования египетских подвижников. Собеседование V, гл. 8), так как «она есть вместилище пороков, корень всех зол, и становится неистребимым подстрекателем ко злу, как Апостол говорит: корень всех зол есть сребролюбие, т. е. любовь к деньгам (1 Тим. 6: 10)» (Иоанн Кассиан Римлянин. Кн. 7, гл. 6). Сребролюбие чрез ненасытную жадность и привязанность к деньгам легко может, подобно примеру Иуды, довести корыстолюбца до отчаяния (Иоанн Кассиан Римлянин. Кн. 7, гл. 23); подобно Гиезию, оно поражает духовной проказой ум и сердце и, всю душу делая нечистой пред Господом, подвергает ее вечному проклятию (Иоанн Кассиан Римлянин. Кн. 7, гл. 26), осуждению и наказанию чрез смерть, подобно Анании и Сапфире (Иоанн Кассиан Римлянин. Кн. 7, гл. 25)» (цит. по 4, гл. «Анализ человеческих страстей», разд. «Душевные страсти»).

Прп. Иоанн Кассиан также говорит, что заболеть страстью сребролюбия «можно и не имея денег, а лишь вынашивая в своем уме и сердце любостяжание, не имея лишь возможности или случая к служению маммоне (см. Мф. 6: 24) … Поистине, «достойно сожаления терпеть невыготы нищеты и наготы, а плодов их лишиться от порока тщетного желания»» (цит. по 7: 174).

Св. прав. Иоанн Кронштадтский пишет: «Деньги — средство, которым мир держит в своей власти преданных сребролюбию и скупости. Деньги — лакомая приманка, которую мир привлекает к себе неразумных и жадных. — А диавол мир держит в своих сетях через сребролюбие» (21: 574).

Иисус Христос учит: «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут…» (Мф. 6: 19). «Приготовляйте себе влагалища не ветшающие, сокровище неоскудевающее на небесах, куда вор не приближается и где моль не съедает, ибо где сокровище ваше, там и сердце ваше будет» (Лк. 12: 33, 34). Св. апостол Иаков наставляет: «Послушайте вы, богатые: плачьте и рыдайте о бедствиях ваших, находящих на вас. Богатство ваше сгнило, и одежды ваши изъедены молью. Золото ваше и серебро изоржавело, и ржавчина их будет свидетельством против вас и съест плоть вашу, как огонь: вы собрали себе сокровище на последние дни» (Иак. 5: 2, 3).

§2. Страсть тщеславия. Интересной и характерной особенностью этой страсти является то, что здесь «средством для достижения почести и славы человек избирает труды, подвиги, совершение добродетелей» (Евагрий-монах, Добротолюбие, т. I, с. 605, 8). Это же самое является и выразителем самой сущности разбираемой страсти. Избирая подвижничество средством достижения собственной славы, тщеславный извращает в корне как цель христианского подвижничества, так и самое понятие о христианских добродетелях. Цель подвигов ложная и, как таковая, не может иметь цены с нравственной точки зрения (Антоний Великий. Наставления. Добротолюбие, т. I, с. 60, 77). Обращая цель в средство тщеславия, тщеславный чрез глубокое извращение понятия подвижничества несомненно встает на гибельный путь самолюбия…

У человека, увлеченного духом тщеславия все его подвиги и доброделания являют в нем стремление не к славе Господа, по побуждениям чистой любви к Богу, а стремление к славе собственной (славе человеческой), т. е. к удовлетворению личного своего себялюбия (см. Василий Великий. Творения, т. V, 202). Тщеславие (а с ним и гордость) основанием своим имеет «себялюбие», постоянно сопровождаясь памятованием о своем собственном достоинстве (блж. Диадох). Центр такой (по страсти) деятельности полагается не в Боге, а в самом человеке. Поэтому преп. Антоний Великий, поставляя тщеславие наряду с богозабвением, считает его самою большою и неисцельною болезнью души (Антоний Великий. Наставления. Добротолюбие, I, с. 92, 158).

Точное и глубокое определение тщеславия с этой именно точки зрения мы находим у прп. Максима Исповедника. По его словам, тщеславие есть отступление от цели, которая по Богу, и приступление к другой цели, которая не по Богу. Ибо тщеславен тот, кто для своей, а не для Божией славы заботится о добродетели и трудами своими имеет в виду накопить лишь человеческих непостоянных похвал (Максим Исповедник. Добротолюбие, т. III, с. 279, 193). Такая человеческая слава по сравнению со славой Божественной является напрасною, суетною, ложно — тщетною, почему и самое состояние это называется «тщеславием» (4, гл. «Анализ человеческих страстей», разд. «Душевные страсти»).

Старец Клеопа (Илие), в своем поучении о восьми способах искушения человека и борьбе с ними, говорит: «справа бывает искушение от диавола двумя способами. Первое — когда человек совершает добрые дела и добрые поступки, но совершает их с плохим, недобрым намерением и целью. Это, например, когда он делает добро и поступает хорошо из славолюбия, или чтобы добиться похвалы или какого-нибудь положения, или чтобы прославиться, или чтобы из этого извлечь какую-нибудь выгоду для себя; следовательно, когда он творит добро из тщеславия, корыстолюбия или алчности. Такое совершение добрых дел ради плохой цели греховно и тщетно. Святые отцы уподобляют такое совершение добрых дел (например, пост, милостыню и другое) телу без души, ибо цель, с какой совершается дело, — это душа этого дела, а само дело — тело. Потому и совершение добрых дел с целью, которая не по Богу, есть, в сущности, искушение для человека, которое приходит к нему с правой стороны, то есть под видом добра…» (22: 54, 55 со ссылкой на книгу «Великий старец Клеопа, румынский чудотворец»).

Свт. Григорий Палама, архиеп. Солунский пишет: «Если кто также возьмет в ум посрамления, обыкновенно сопровождающие сию страсть (славолюбие или тщеславие), то станет избегать тщеславия, сколько есть сил. Ибо ищущий славы от людей, от самих ради ее дел обыкновенно встречает бесславие…

То же страждут и те, кои славы ради человеческой добрые дела делают. Ибо таковые, получив жребий иметь житее на небесех, славу свою — вселяют в персть (Пс. 7: 6), навлекая на себя сию Давидскую клятву. И молитва их не восходит к небесам, и всякое рачение их ниспадает долу, не будучи обложено крылами Божественной любви, которая земные дела наши делают горе восходимыми: так что они труды подъемлют, а награды не стяжавают. Но что я говорю о бесплодии трудов их? Они приносят плод, — но какой? Посрамление, непостоянство помыслов, пленение и смятение помышлений.

Страсть эта есть самая тонкая из всех страстей … Что тебе в славе человеческой, о человек, или лучше, в пустом имени славы, которое не только не имеет того, что именует, но и лишает того? И не это только, но при других зловредностях еще зависть порождает, зависть, равносильную убийству — причину первого смертоубийства, а потом и богоубийства?» (9: 261-263).

§3. Отметим, что неудовлетворенные страсти (например, тщеславие, властолюбие, славолюбие, сластолюбие, сребролюбие) могут приводить к сильной неудовлетворенности жизнью, что будет проявляться в виде раздражения, злобы, зависти, ненависти и т.п. Это обусловлено тем, что «разрыв между желанием и возможностью (его исполнения — П.Д.) вызывает и питает чувство раздражения и озлобления: человек воспринимает весь мир как сплошную несправедливость по отношению к нему, как будто все человечество сговорилось, чтобы досадить ему. Такой человек похож на бомбу, начиненную грязью, которая взрывается при неосторожном прикосновении к ней. Это чувство, усиливаясь, может приводить человека к страшным душевным состояниям…» (архим. Рафаил (Карелин) (23: 68). Данные психические состояния могут также приводить к серьезным заболеваниям, причём не только психического характера.

Действительно, помимо физических и психических болезней существует ещё и третий их класс — психосоматические болезни, т.е. телесные болезни, вызванные психологическими причинами, в том числе, страстями. При этом «к наиболее распространенным психосоматическим заболеваниям принадлежит так называемая классическая семерка (Alexander, 1968): эссенциальная гипертония, бронхиальная астма, язвенная болезнь двенадцатиперстной кишки и желудка, неспецифический язвенный колит, нейродермит, ревматоидный артрит; гипертиреоидный синдром. Однако сторонники психосоматической медицины в своих предположениях значительно расширили этот список, включив в него ишемическую болезнь сердца, туберкулез, инсульт, ожирение, алкоголизм, наркоманию и ряд других заболеваний» (православный психиатр В. К. Невярович).

Таким образом нужно всячески стараться избегать духовных сетей дьявола — страстей, попав в которые, и, следуя которым, человек будет добровольно и с удовольствием идти к греху — погибели души и тела! При этом сам человек превращается в раба своих страстей, истлевая в обольстительных похотях (Еф. 4: 22) и незаметно для себя попадая в новые духовные капканы, или чувственные ловушки с расставленными злыми духами «приманками удовольствий»[9].

Святые отцы предупреждают о сладости греха и горьких его последствиях: «всякий грех сладок и приятен, а плоды его горьки, отвратительны и непереносимы» (24: 25, 27); «Сладок человекам грех, но горьки его плоды им. Семя горькое горькие и плоды рождает» (свт. Тихон Задонский) (цит. по 25: 265 со ссылкой на: Творения святителя Тихона. 6-е изд. 1899 г. Т. 5, с. 222); «Вместо Евы чувственной во мне восстала Ева мысленная — страстный плотский помысел, обольщающий приятным, но вкусу доставляющий всегда горький напиток» (26).

*         *         *

Господи, открой духовные очи наши.

Ведь странники мы на земле, и путь наш земной — короток.

Помоги нам уразуметь и исполнить заповеди Твои[10].

Ведь в этом наше спасение. Ибо заповеди Твои — ограда духовная,

предохраняющая от падения в пропасть грехов и страстей.

ЦИТИРУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА

1. Алипий (Кастальский — Бороздин), архим; Исайя (Белов), архим. Догматическое богословие: курс лекций. — Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 2002.

2. Добротолюбие / пер. с греч. свт. Феофана Затворника: в 5-ти тт. — Т. 2. — М.: Изд-е Сретенского мон-ря, 2004.

3. Прп. Иоанн Дамаскин. Об осьми главных страстях. [Электронный ресурс].

4. Николай (Могилевский), митр. Тайна души человеческой. Святоотеческое учение о борьбе со страстями. [Электронный ресурс].

5. Иоанн Лествичник, прп. Лествица, 1998.

6. Игнатий (Брянчанинов), свт. В помощь кающемуся. — М.: Отдых христианина, 2002.

7. Скурат К. Е. Великие учители Церкви. — Клин: Христианская жизнь, 1999.

8. Иже во святых отца нашего святителя Григория, епископа Нисского. Об устроении человека / пер. В. М. Лурье; под ред. А. Л. Берлинского. — СПб.: АХIОМА, 1995.

9. Добротолюбие / пер. с греч. Свт. Феофана Затворника: В 5-ти тт. — Т. 5. — М.: Изд-е Сретенского мон-ря, 2004.

10. Добротолюбие / пер. с греч. Свт. Феофана Затворника: в 5-ти тт. — Т. 1. — М.: Изд-е Сретенского мон-ря, 2004.

11. Симфония по творениям преподобных Оптинских старцев. В 2-х томах. Т. 2. П-Я. — М.: ДАРЪ, 2009.

12. Систематический свод учения св. отцов Церкви о душе человеческой/ Сост. Прот. Стефаном Кашменским // Святоотеческая христология и антропология: сб. ст. — Вып. 3. — Пермь: Панагия, 2002.

13. Иерофей (Влахос). Православная психотерапия. Святоотеческий курс врачевания души. — Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 2004.

14. Лоргус А., свящ. Православная антропология: курс лекций. — Вып. 1. — М.: Российский Православный ун-т св. ап. Иоанна Богослова, 2003.

15. Филарет, митр. Минский и Слуцкий. Богословская наука сегодня. Православное учение о человеке — вступительное слово: избранные статьи. — Москва; Клин: Синодальная Богословская Комиссия; Христианская жизнь, 2004.

16. Киприан (Керн), архим., проф. Православное пастырское служение. — Гл.: О грехе вообще. [Электронный ресурс].

17. Сильвестр (Малеванский), архим. Опытъ  Православнаго догматическаго богословiя (с историческимъ изложенiемъ догматовъ): в 5-ти тт. — Т. 3. —  2-е изд. — Киев: Типографiя Г. Т. Корчакъ-Новицкаго, 1889.

18. Минин П. Главные направления древне-церковной мистики. Мистическое богословие: сборник. — Киев: Путь к Истине, 1991.

19. Немесий, еп.  Эмесский. О природе человека // Учителя неразделенной церкви. — М.: Учебно-информационный экуменический центр апостола Павла; МГУ, 1996.

20. Творения святого отца нашего Иоанна Златоуста, архиепископа Константинопольского, 2-е изд. Т. 3: В рус. пер. СПб.: Изд. Санкт — Петербургской Духовной Академии, 1897.

21. Иоанн Кронштадтский, св. прав. Творения. Дневник. — Т. II.: 1859-1860. Богопознание и самопознание, или внутреннее священнонаучение от Святого Духа. — М.: Отчий дом; Северная обитель, 2003.

22.  Журнал Московской Патриархии (Официальное издание РПЦ), июль, № 7, 2013. // Старец Клеопа (Илие) «О восьми способах искушения человека и борьбе с ними».

23. Рафаил (Карелин), архим. Тайна спасения. Беседы о духовной жизни. Из воспоминаний. — М.: Изд. Московского Подворья Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 2002.

24. Гурьев Н. Д. Страсти и их воплощение в соматических и нервно-психических болезнях // Христианский собеседник. — Вып. 45. — Изд-е Макариев-Решемской Обители, 1998.

25. Иоанн (Маслов), схиархим. Симфония по творениям святителя Тихона Задонского — М.: Самшит-издат, 2003.

26. Св. Андрей Критский. Великий Канон, читаемый в понедельник первой недели Святого и Великого поста. Песнь 1.

27. Добротолюбие / пер. с греч. Свт. Феофана Затворника: в 5-ти тт. — Т. 3. — М.: Изд-е Сретенского мон-ря, 2004.

28. Отец Александр Мень отвечает на вопросы слушателей. — М.: Фонд им. А. Меня, 1999.

29. Толкование посланий св. ап. Павла: По трудам свт. Феофана Затворника. — М.: Русский Хронографъ, 2002.

30. Франкл В. Человек в поисках смысла: сборник / пер. с англ. и нем.; общ. ред. Л. Я. Гозмана и Д. А. Леонтьева; вступит. ст. Д. А. Леонтьева. — М.: Прогресс, 1990. — (Библиотека зарубежной психологии).

31. Глеб Каледа, профессор, прот. Домашняя Церковь. Очерки духовно-нравственных основ созидания и построения семьи в современных условиях. Изд. второе. — М.: Изд. «Зачатьевский монастырь», 1991.

32. Иоанн Максимович, свт. Илиотропион, или сообразование человеческой воли с Божественной волей. — М.: Благовест, 2003.

[1] Ср. с «…нищеты и богатства не давай мне…» (Прит. 30: 8).

[2] Свт. Феофан Затворник, при толковании слов не будем тщеславиться (Гал. 5: 26), говорит: «Тщеславие есть погоня за суетной, пустой, напрасной славой от людей. В нем скрывается причина многих зол, ибо от него рождается зависть, а от зависти происходят бесчисленные виды зла» (29: 106).

[3] Митр. Иерофей (Влахос) о сластолюбии говорит: «Внутреннее сластолюбие — это опять-таки болезнь сердца, проявляющаяся в том, что сердечное наслаждение не обращается к любви Божией и не радуется ей, но получает удовлетворение от плотских предметов, не угодных Богу. Сластолюбивое сердце служит темницею для души, особенно в час ее исхода. Согласно преподобному Марку Подвижнику, «сластолюбивое сердце во время исхода бывает темницею и узами для души» (Добротолюбие. Т. 1. С. 522). Пока существует тело, страсти души получают удовлетворение. Однако, когда душа освободится от тела, они уже не могут быть удовлетворены, поскольку материальные предметы для нее больше не существуют. Поэтому страсти, главным образом сластолюбие души, не находя удовлетворения, будут утеснять ее. Это и есть те мытарства, о которых говорится в святоотеческих трудах. Поэтому сластолюбивое сердце становится темницей и цепью для души в час ее исхода» (13: 176).

[4] Для сведения приведем и противоположное мнение, свойственное «языческому взгляду и отчасти Оригену, по которому душа зарождается грехом от тела или плоти и последнее является ее гибелью. Но сама душа как дух считается невиновною» (14:126).

[5] Виктор Эмиль Франкл говорит: «Сведение секса к простому удовлетворению инстинктов, вероятнее всего, преграждает путь к правильной эротической жизни, в которой секс призван быть не более чем выражением — и не менее чем венцом любви*» (30: 266).

* Под венцом любви все же следует понимать способность жертвовать во имя любви, способность, при необходимости, даже отдать свою жизнь.

[6] Беседы о браке. Беседа 1-я на слова апостола: «Но, во избежание блуда, каждый имей свою жену» (1Кор.7:2).  [Электронный ресурс].  См. также (20: 208).

[7] См. об этом подробнее в: «Добросельский П. В. Супружеские отношения и грань греха (брак, семья, супружеская близость) — 2-е (3-е) изд, испр. и доп. — М.: Оранта, 2012 (2013). — 464 с. — (Христианская антропология и современность. Вып. 1)».

[8] «Великая ектения на обручение» (см. сноску 1 в 31: 184).

[9] «Прп. Максим говорит о «лукавых узах естества», которые накрепко связывают человека приманками удовольствий» (цит. по 1: 244).

«Блж. Иероним, побуждая к упованию на Бога, говорит: весьма много в мире льстивых приманок и бесчисленных сетей…» (32: 352).

«С тех пор, как враг склонил первых людей ко греху чувственными благами, он как бы захватил в свою власть сребро и злато и все наслаждения чувственности и ими пленяет и держит в своей власти всех неосторожных» (св. праведный Иоанн Кронштадтский) (21: 28).

«Диавол делает свое — раскидывает обольстительные виды чувственности: увеселения, бесстыдные и скверные лица женские; пищу, питье; наряды и прочее, прочее» (св. праведный Иоанн Кронштадтский) (21: 76).

В Еф. 4: 22 говорится об образе «жизни ветхого человека, истлевающего в обольстительных похотях…».

[10] «Открой очи мои, и увижу чудеса закона Твоего. Странник я на земле; не скрывай от меня заповедей Твоих» (Пс. 118: 18, 19)

Источник: ruskline.ru

Pravoslavie.cl